Сергей Александров - Мандарины моей планеты. Сборник повестей и рассказов

Снаружи никого не было.

Сиреневыми отблесками на фоне красного неба полыхало несколько поселковых домиков и крыша здания школы. И, кроме потрескивания горевшего желтовато-синим, без дыма, пластиката, не было больше никаких звуков.

– Все уже в Хранилище, кроме Стива. Он на Корабле – пытается реанимировать хотя бы один челнок, – на ходу объяснил отец, и показал рукой на видневшуюся вдали громадную тушу Корабля. Вокруг него, как Жики вокруг взрослого человека, сновали несколько точек, из которых периодически к Кораблю протягивались ярко-белые росчерки разрядов.

Челноки на Корабле были давно уже законсервированы за ненадобностью. Первые колонисты облазили на них каждую квадратную милю планеты, но, кроме сотни шарообразных лесов на серовато-коричневой, с более светлыми пятнами делянок, поверхности, ничего примечательного не нашли…

Внезапно одна из летающих вокруг Корабля точек устремилась в нашу сторону.

– Быстро к мандариновой делянке, – скомандовал отец, и огромными прыжками помчался в сторону от посёлка. Я голосом включил работу экзоскелета скафандра на полную мощность. Но догнал отца только у самой границы делянки – оно было обозначено ещё не успевшим выветрится золотисто-чёрным, с мерцающими синими и жёлтыми искорками в свете Красной Луны, пятном от взорвавшегося под ногами незадачливой первоклашки мандарина.

Вдруг поверхность между нами взрыл росчерк голубоватого разряда. Взметнулись вверх струйки пара от лопнувших энергокапсул. Мы обернулись.

Метрах в сорока над нами завис догнавший нас челнок, окутанный колеблющейся плёнкой силового поля. Ещё одна молния сорвалась с его носовой части и ударила в скафандр отца. Отец чуть пошатнулся.

– Ургас! Сможешь найти перезревший мандарин? Только быстро! А я пока поиграю в догонялки с этим уродом, – донеслось из переговорника. – Как будешь готов – скажи об этом своему Жику. Мне кажется – он знает, что надо делать.

И отец, ловко отпрыгнув от очередного разряда в сторону, побежал вглубь делянки, а потом, через десяток шагов, вдруг включил спинные импульсники и взлетел вверх.

Явно не ожидавший такого манёвра, челнок на несколько мгновений застыл огромной переливающейся радужной каплей.

Тем временем в левой руке отца вспыхнуло ослепительное трёхметровое жало лазерной пилы, включённой на полную мощность. Прогнув силовое поле челнока в месте соприкосновения, сверхконцентрированный поток фотонов врезался в его корпус. Мгновенно силовой пузырь, замкнувшись на металл корпуса, распался миллиардами брызг.

Челнок вильнул в сторону и развернулся. Хвостовое аэродинамическое оперение ударило по маленькой фигурке в скафандре с гаснущим от перегрузки лазерным лучом. Фигурка, кувыркнувшись несколько раз в воздухе, с отключившимися импульсниками упала метрах в двухстах от делянки.

Всё это я видел краем глаза.

Совершенно не заботясь о том, что могу наступить на щупики вылупляющихся мандаринов, я бежал к тому месту, где был найден большой перезревший мандарин, который мы оставили Жикам.

Внезапно Жик, о котором я успел забыть, слетел с загубника и прилепился ладошками к моему вспотевшему от беготни лбу. Интуитивно я зажмурился. Почти мгновенно в сознании нарисовалась картинка делянки, которую можно увидеть с высоты восьми-десяти метров. Растопыренным блестящим движущимся пятном был обозначен мой ремонтный скафандр. А на самом краю делянки лежала слабо пульсирующая чёрная груда. Скафандр отца…

Потом «поле зрения» как бы сфокусировалось в ответ на моё стремление – и я увидел буквально в нескольких метрах от блестевшей метки, обозначавшей меня, мерцающую окружность. Диаметр этой окружности был раза в три больше моей метки. «Перезревший мандарин?». Мой внутренний вопрос подтвердился картинкой выбрасываемой из окружности струи.

Я открыл глаза.

Лишённый защиты челнок, снизившись до пяти метров, в облаке поднявшейся от его полёта сероватой пыли, приближался ко мне. Жик под шлёмом, вновь вцепившись в загубник, вдруг зажикал. И я уверенно в пару прыжков оказался точно в центре той окружности, которую мой маленький друг мне показал. В это же время челнок, развернувшись, нацелил на меня свой нос. На нём начала набухать ослепительно-белая капля.

Дальнейшее произошло без моего участия.

Жик, непонятно как продравшись вновь сквозь мембрану шлёма, бесстрашно полетел навстречу громаде челнока. В наушниках раздалось громовое «Жиик-ууу!» – будто сразу сотня Жиков прокричало свой боевой клич! Почти сразу же после этогогрозного вопля, которые мало кто слышал в своей жизни, Жик прямо в полёте распался на маленькие, светящиеся голубым, хлопья. И в облако этих хлопьев – как по наводке, ударила невиданная доселе, наверное, никем из наших, мощнейшая струя почти что чёрой жижи из мгновенно вылупившегося, прямо-таки выпрыгнувшего из почвы, большушего, метра три в диаметре, сильно сплюснутого у полюсов, бордово-коричневого мандарина. В момент вылупления я не удержался на ногах и скатился с его макушки по гладкому пульсирующему боку вниз. Струя же, каким-то чудом не задев меня, коснулась челнока – и мгновением позже, будто живая, обволокла весь кораблик. И он с пятиметровой высоты рухнул на делянку.