Игорь Левин - Разомкнутая черта. Роман

Созвучные мысли можно найти и у Шопенгауэра. Тот тоже утверждал, что человек в отличие от животных имеет полную свободу выбора. Самоубийца же похож на больного, не позволяющего завершить болезненную операцию и предпочитающего сохранение болезни принятию целительного страдания. И нелепо ввиду неизбежных страданий жизни содействовать смерти. Также буддисты, как должно быть тебе известно, осуждают самоубийство как временное решение постоянной проблемы.

И опять возвращаюсь к Монтеню (наскоро Павел выкроил из текста):

«Существуют безрассудные и взбалмошные порывы, толкающие на самоубийство не только отдельных людей, а целые народы […]

Кроме того, в судьбе человеческой бывает иной раз столько внезапных перемен, что трудно судить, в какой мере мы правы, полагая, будто не остаётся больше никакой надежды…»

Павел решительно и воодушевленно водил указательным пальцем по странице книги, бравируя тем, что легко одержал победу в споре.

– И кстати, знаешь что, – продолжал Павел, – сейчас в народе стала популярна версия, что, мол, различного рода энергетические вампиры – кандуки, лембои и прочая нечисть толкают людей к массовому суициду. Ерунда, конечно. Другое дело, что общество может быть заражено социально-психологическими болезнями. Вот Монтень и изучал их проявления.

– И всё же Монтень соглашается с тем, что оправданиями самоубийства могут быть невыносимая болезнь либо опасение худшей смерти. А как полагаешь: был ли в действиях Ладогина мотив вселенского бунта? Я вот тут специально сделал закладку на одном отрывке из «Бесов» Достоевского. Вот – смотри (взгляд Павла скользнул по странице):

« – Если будет всё равно, жить или не жить, то все убьют себя, и вот в чем, может быть, перемена будет.

– Это всё равно. Обман убьют. Всякий, кто хочет главной свободы, тот должен сметь убить себя. Кто смеет убить себя, тот тайну обмана узнал. Дальше нет свободы; тут всё, а дальше нет ничего. Кто смеет убить себя, тот бог. Теперь всякий может сделать, что бога не будет и ничего не будет. Но никто ещё ни разу не сделал.

– Самоубийц миллионы были.

– Но всё не затем, всё со страхом и не для того. Не для того, чтобы страх убить. Кто убьёт себя только для того, чтобы страх убить, тот тотчас бог станет».

– О, Достоевский: Кириллов, Ставрогин – бесы, бесы, ясное дело! Ну нет, ты ошибаешься, думая о мотиве вселенского бунта в действиях парня. Скорее тут не вселенский (точнее – атеистический) бунт, а вселенская тоска, под стать той, что видим в глазах врубелевского Демона: несовместимость мира реального и идеального. Вспомни, что писал твой любимый русский философ об объективации. Николай Бердяев этот момент ой как хорошо прочувствовал! Если что, я могу пояснить свою позицию по суициду, используя собственную, авторскую, модель связи потребностей и мотивов – её подробно описал в диссертации. Уж, коль речь у вас заходила о пирамиде Маслоу, думаю, небезынтересно будет понять целостное устройство личности по этой схеме. Объяснить популярно, что имею в виду?

– Безусловно! И Дима тоже с удовольствием послушает.

Дима кивнул и, по инерции качнувшись в сторону, добавил:

– Я детально пирамиду не разбирал – только то, что для дела надо. А хотелось бы глубже вникнуть.

– Буду говорить метафорически, эзоповым языком – притчами, то бишь, чтобы сразу понятней было. Человеческая личность, если сравнить её со зданием – трёхэтажный объект. Это ещё дедушка Фрейд обнаружил. – Павел открыто улыбнулся, обнажив до блеска вычищенные зубы. – Первый ярус занимают потребности. Это общеизвестная схема Маслоу – от низших к высшим: физиологические, в безопасности, в любви и принадлежности, в уважении, дальше – высшие потребности, то есть познавательные, эстетические, наконец, в самоактуализации.

– Слышишь, Дима, – потирая нос, обратился я вполголоса к своему младшему другу, – ты хорошо усвоил схему, воспроизвёл без ошибок.

Дима кивнул и оглянулся в сторону Сапрыкина.

– Да, так я продолжаю, – не желая дробить идеи в ступе обсуждений, немного нахмурившись, сухо и настойчиво проговорил Павел. – Это всё относится к потенциальной личности, личности в зародыше, нуждающейся в чём-то, но не имеющей возможностей, необходимых средств. К этой ипостаси личности подберём ключевое слово «хочу!». Эта личность ютится в глубине подсознания, она говорит нам, что нужно глотать пищу, спать, защищаться от врагов и бороться с болезнями, выбирать друзей по себе, любить и наслаждаться, рождать себе подобных, добиваться признания и уважения в обществе, познавать мир и отличать прекрасное от безобразного, а главное – оставить индивидуальный след в жизни. Одним словом – стандартный набор программ для человека разумного. Подсознание – это своего рода тёмное подземелье или цокольный этаж здания внутреннего мира человека. Потребности осознаются по сигналам эмоционального тона – прообраза эмоций. Он примитивен и при их удовлетворении сообщает об удовольствии, а в противном случае о неудовольствии.