Марина Иванова - В погоне за мужем! Философско-юмористический роман

Все очень удивлялись, что губы и глаза она никогда не красила. Они были красивы и без уродской косметики. Фигурка точеная, как у балерины. Тонкая талия и очень красивые ноги.

Но Маша ничего этого про себя не знала. Она считала себя уродиной. Откуда к ней пришла эта мысль, никто не знал.

Сестра Валентина была такой же красавицей в молодости, как и Маша, но с годками немного раздалась в ширь и громче стала ругаться, видно слух тоже раздался. Она так громко говорила, что все в деревне не хотели, чтобы она повторяла еще раз и сразу с нею соглашались. Авантюрный склад характера сестры очень нравился Маше. Она очень хотела быть на нее похожей.

Но все в деревне говорили, что Маша интеллигентная вся в отца. Он был стеснительным молчуном и всегда под пятой у громкоголосой жены, мамы Валентины и Машеньки. Родителей давно уже нет.

Деревня не продлевает жизнь с ее тяжелым укладом и хозяйством, за которым нужен был глаз да глаз.

«Не потопаешь, не проживешь!» – любила повторять мама и топала в два часа ночи на ферму, доить коров. Коровы – они ласку тоже любят.

Маша часто бегала к маме на вечернюю дойку и очень удивлялась, когда мама называла корову «Машенькой»! Ведь к ней она так ласково никогда не обращалась. А корова у нее была то «моя красавица», то «Машулечка», то «Машунечка». Маша понимала, что корову мама любила больше!

Все мы родом из детства. Комплексы все оттуда, потому что недолюбленные, недоласканные, неуваженные…

В школе мальчишки тоже были еще те воображалы. Маше от них часто доставалась и теперь, когда она стала учительницей начальных классов, сразу пресекала любое поползновение в сторону девочек, которых таскали за косы. Она помнила, как таскали ее и как девочки пошустрее смеялись над этим. Вот оттуда, наверное, и развилась эта фобия.

Теперь Маша не только боялась мужчин, с годами она их просто ненавидела. Считала, что все мужчины обязательно должны ее обидеть. И как только в институте к ней кто – нибудь подходил, она краснела и убегала.

Парни смеялись над нею и считали ее немножко пришибленной. Но Маша училась отлично и получила красный диплом. Валентина такой пир закатила на всю деревню и кричала, что ее сестра – академик!

А теперь этот академик сидит в огромном городе Санкт – Петербург, в двухкомнатной квартире и не может решить самую простую задачку, – как открыть магазин сестре.

– Ма, пойдем погуляем! – предложил Колька. – А то меня качает от поезда, как будто до сих пор еду.

– Пойдем, сынок. А мы не заблудимся? – испуганно предположила Маша.

– Не, мам, я запомнил, как мы сюда ехали. В общем, по набережной, потом по Линии. Вот так и пойдем гулять!

– По линии? – переспросила Маша.

– Нет, по набережной!

Белые ночи Питера очень восхищали Машу и Колю. Они не могли наглядеться на питерское небо. Оно заигрывало с ними и ежесекундно разрисовывало себя в разные краски, становилось то фиолетовое, то розовое! Облака лежали на коралловых столбах, отсвеченных от Невы.

Набережную украшали рыбаки. Колька потянул маму к ним поближе. Но она отошла на безопасное расстояние и наблюдала издалека, как сын расспрашивает у одного узбека, что ловится.

Тот со знанием дела хвастался, что судак идет. И тут же в подтверждение слов вытащил огромную рыбину и бросил ее в сторону под машину.

Только сейчас Маша заметила, что в машине сидит узбечка с сотовым телефоном. Она открыла машину, достала ведро, подняла рыбу, положила туда трофей и снова подставила телефон к уху.

Над Исаакиевским собором висела огромная луна – солнце. Нельзя было понять, что это, – закат или рассвет. Дома заливало ярким сиянием, особенно верхние этажи. А снизу уже подсветка архитектурных строений начинала свою работу.

– Боже, как здесь красиво! – произнесла Маша вслух. – Питер – рай на Земле.

Колька подбежал к маме и показал ей, какую рыбину вытащил узбек снова.

– Ма, купи мне удочку! Я буду добытчиком! – произнес радостно Колька.

– Хорошо, сначала нужно мне рабочее место создать, завтра будем искать помещение под магазин для тети Вали.

– Ладно, а потом купишь мне удочку? – юношеским тенорком произнес Колька, на правах единственного маминого мужчины.

– Хорошо, – потрепав сына по голове, заулыбалась Маша. – А теперь веди меня домой, а то я дороги не знаю.

Конечно, она слукавила, потому что сориентировалась, так как увидела красивый Храм Оптинских старцев, который запомнила. Это было точное направление, как возвращаться домой.