Илья Смирнов - Мои Острова

Если был мяч, то играли в штандер-стоп. Все стоят в кругу. Ведущий бросает мяч вверх с криком «штандер», все разбегаются, водящий ловит мяч с криком «стоп». В этот момент все застывают. Водящий оценивает позицию, выбирает жертву, называет количество шагов. Делает их и выбивает мячом. Если выбил – тот становится водящим.

Ещё была игра в ножички. Чертился на земле круг и делился поровну на всех участников. Потом все по очереди кидали ножички. Если твой ножичек воткнулся и остался стоять, то ты имел право прирезать территорию по линии ножичка к своей.

Ещё мы играли в фантики. Принимались в игру фантики исключительно от иностранной жвачки, впрочем, нашей ещё и не было тогда. Игра совмещалась с коллекционированием – были малоценные, ими обычно и играли. И был «золотой фонд», в частности вкладыши от подушечек «Дональд». Летали они плохо, зато, проигравшись, можно было поменять один «Дональд» на десяток Spearmint’ов. До сих пор у меня дома бережно хранятся пять альбомов со старинными жвачными этикетками.

На деньги играли в чику. Проводишь черту, ставишь монетки в столбик и с расстояния метров примерно десять кидаешь свинцовую битку. Если попал в стопку, говорят «чика» – и все монетки твои. Если нет, то первым разбивает тот, у кого чика попала ближе всего к столбцу. Чикой нужно перевернуть монетку. Если перевернул – монетка твоя.

Ну и, конечно, старая добрая трясучка. Тут всё просто: игроки скидываются по одинаковому количеству мелочи, и один из них трясёт монетки между ладонями, а второй говорит «орёл» или «решка». Дальше ладони расплющиваются и открываются. Угадывающий забирает все монетки, оказавшиеся в той позиции, которую он назвал. Эта игра как никакая другая вызывала зависимость, и некоторые проигрывали крупные суммы.

Впервые родители дали мне попробовать шампанского на новый 1970 год. Мне было тогда два года. После первого же глотка я решительно бросил пить. Если бы я так делал и дальше, жизнь моя могла сложиться совершенно иным образом. После этого случая я не пил двенадцать лет. Уникальный случай в моей биографии. Этот прецедент частично может быть объяснён тем, что у меня было много других интересов: друзья, компании, девочки. Но в один чудесный день все эти другие интересы собрались вместе и привели меня обратно к рюмке. Сейчас расскажу, как это произошло.

Так получилось, что в школе я всегда дружил со старшими ребятами. В основном это были мальчики и девочки на два класса старше меня. То есть, я был в седьмом, а они были уже совсем взрослыми – в девятом классе. Каким-то образом мне удалось с ними подружиться. Думаю, сначала я втёрся в доверие к девочкам, для них я был милым блондинистым семиклассником. А уже потом, потом их кавалерам деваться было некуда, если они хотели проводить время с девчонками. И они стали брать меня с собой в походы, проводить через кордоны на школьные дискотеки и в разные другие интересные, но запрещённые для младших классов места. Даже в летний трудовой лагерь в Молдавию я поехал единственный из семиклассников (брали только с восьмого класса, но меня отстояли перед учителями мои друзья).

Самым большим моим другом был Сашка Басистый. Он был большим ловеласом и настоящим Дон Жуаном для девчонок, а мне досталась роль его слуги Лепорелло. Однажды у него случился день рожденья, и на него он пригласил меня. Это была большая честь – семикласснику попасть на день рожденья к девятиклассникам. Я был на вершине счастья.

В назначенный день, с трудом удержавшись, чтобы не припереться первым, я появился на празднике. В квартире царила оживлённая суета: девочки резали салаты, мальчики разводили папин спирт вишнёвым компотом.

Дальше всё пошло по обычному сценарию: мальчики быстро нажрались, девочки были этим не довольны, но всё же танцевали с мальчиками. Я, как боец не подготовленный, напился быстрее всех и с трудом отправился домой, дабы окончательно не потерять лицо.

Путь мой был тернист и извилист. Дорога не слушалась, деревья бросались на меня, а здания норовили перепутаться друг с другом. Домой я заявился в два часа ночи. Родители были на ногах. Мама ничего не сказала и ушла спать. А папа тихо сказал: «Запомни, ты пьёшь мою кровь…».

В детстве я собирался учиться играть на пианино. Именно так – я собирался, а не кто-то пытался меня заставить. В третьем классе у меня неожиданно появилась тяга к фортепиано. Меня завораживал чёрный блеск инструмента, контраст клавиш, сияние медных педалей. К музыке я был в общем-то равнодушен. Родители долго выспрашивали меня, пытаясь определить степень, силу и, главное, долговременность моих желаний. Я был убедителен в своём порыве, пылко описывал волнующие перспективы и убедительно вещал о годах упорных занятий. Родители посовещались и купили пианино. Инструмент был не простым – известной марки «Беккер». Да ещё на нём играл кто-то из великих, кажется Гилельс.