Леонид Бляхер - Кадиш по Розочке

Лишь однажды всемогущая Пая-Брайна, которую в Бобруйске называли не иначе, как «хозяйка», столкнулась с неповиновением. И чьим? Любимой дочери, в которой она души не чаяла. Следствием этого неповиновения и стало появление Додика, а также его брата и сестры. Было это уже почти двадцать лет назад.

В одном из галантерейных магазинов Паи-Брайны, торгующих на центральной – Муравьевской – улице, служил приказчик Юдель. Приказчик и приказчик. Бойкий малый, язык подвешен, лицом тоже совсем не урод. Происходил он из семьи меламеда, учителя – едва ли не самой непрестижной профессии в городе. В отличие от мясника или, к примеру, молочника меламеду платили всегда в последнюю очередь. В синагоге его место было у самой двери. А домик располагался неподалеку от кладбища, на городской окраине.

От отца Юдель унаследовал любовь к книгам, причем, далеко не только Священным. Из книг же Юдель заимствовал обороты, которые потом вплетал в свою речь. Обороты те наповал разили робкие сердца окрестных девиц. Да и фамилия у него была подстать – Соловейчик. Несмотря на бедность, выглядеть он старался настоящим франтом: до блеска начищенные штиблеты, накрахмаленный воротничок, отутюженные брюки, аккуратно застегнутая жилетка. Если к тому прибавить еще и глубокий и томный взгляд, то станет понятно, что ни одна покупательница не уходила из магазина без покупки, а девичий стон сопровождал его проход по улице в выходной день так же, как крики «ура» – проезд монаршего поезда. Одним из сердец, разбитых проклятым сыном меламеда, на беду стало сердце дочери Паи-Брайны, Ханны.

Девушка из приличной семьи, которой прочили лучшие партии в городе, совершенно потеряла голову. В штетле (местечке) трудно было что-то скрыть, и несмотря на всё могущество семьи и уважение к ней всех горожан, по городу поползли сплетни, одна хуже другой. Говорили, что Ханна уже предалась блуду с Юделем; называли даже места их свиданий. Находились умники, которые утверждали, что молодые уже решили стать выкрестами и гоями, чтобы бежать из Бобруйска. Обсуждали, конечно, и то, что будет делать Пая-Брайна или ее старший сын, Насон – просто набьют наглому голодранцу смазливую физиономию или сгноят его на сибирской каторге?

И только Юдель и Ханна не чуяли сгущавшихся над их головами туч, не ждали надвигающейся грозы. Юдель, похоже, и сам не рад был, что его возлюбленной оказалась дочка Хозяйки (а Хозяйку он боялся до дрожи), но поделать с собой ничего не мог. Тайные свидания продолжались, и гроза разразилась. Юделю указали на дверь, настоятельно рекомендовав как можно скорее покинуть город. А с Ханной был долгий и очень не тихий разговор в кругу семьи. Но Ханна была дочерью своей матери. Унаследовала она не только холодные голубые глаза, но и стальную волю. На все увещевания домашних ответ был один: я буду с ним! Выгоните из города – уйду с ним бродяжничать. Посадите в тюрьму – поеду за ним. Убьете – умру вместе с ним. Родственники не поверили.

Ханну заперли в доме, приставив к дверям двух рослых девок «для услужения». Тогда она столовым ножом попыталась вскрыть себе вены. Попытка не удалась, но перепуганная видом окровавленной дочери мать решила переиграть дело по-другому. Юделя отыскали, привели в приличный вид и… женили на Ханне.

Свадьба проходила с соблюдением всех установлений, с заключением брачного договора, благословлением невесты из уст самого уважаемого раввина. Вот только радости у Паи-Брайны было немного. Но судьбу нужно принимать, а не роптать на нее. Магазин, где прежде управлял ненавистный сын меламеда, похитивший сердце и разум ее дочери, Хозяйка выделила в их совместную собственность. Купила им дом неподалеку от Базарной площади – должна же дочка с чего-то иметь курочку к столу и приличную одежду при посещении синагоги.

Но в сердце она этот брак не приняла, не смогла пересилить неприязнь к зятю, змеей прокравшемуся в ее дом. Не смягчило ее сердце даже то, что, на зависть всем окружающим, молодые жили душа в душу, а муж не только не поднимал руки, но даже голоса на свою супругу не повышал, боготворил ее. Даже когда дочь одарила ее первым внуком, и могущественная женщина позволила своим нелюбимым родичам бывать в доме, холод в отношениях оставался. Впрочем, внука, Додика, она любила самозабвенно, постоянно забирая его к себе «на пару дней». Додик был добрым и общительным мальчиком, унаследовавшим от деда Исаака, покойного супруга Паи-Брайны, широкие плечи и сильные руки.