Олег Соловьёв - Через мост и дальше

Воображаемых жен у меня было несколько. Строго говоря, каждая понравившаяся мне девушка через пару встреч становилась моей воображаемой женой. Не в том смысле, что я всерьез раздумывал на ней жениться, а в том смысле, что я воображал, как бы было, если бы она была моей женой. Возможно, именно из-за этих воображений ни одна из них и не стала моей реальной женой. Не знаю. Я просто старался рассмотреть все варианты. Слишком много рассматривал и прикидывал и, в итоге, потом рассматривал и прикидывал заново. И еще раз. Пока не понял, что нечего тут рассматривать. Точнее, уже некого.

Я снова сидел на кухне, ждал, пока закипит вода на плите, и смотрел на шуруп. На сей раз у меня был полный холодильник еды, я основательно подготовился к размышлениям по поводу предназначения этого шурупа. Только размышлял почему-то совсем о другом. Периодически подобные мысли у меня появлялись, мысли о том, как могла бы устроиться моя жизнь, повернись что-то когда-то иначе. Я любил пофантазировать, но никогда не сожалел. Начнешь сожалеть и не закончишь до самой смерти. И все равно ничего не изменится. Вот с шурупом дело другое, здесь можно и сожалеть спокойно, и все может поменяться. Только я, как ни думал, не знал, что мне с этим шурупом сделать. Спросил совета у двенадцати месяцев и у кораблей в море. Первые сказали, что его надо вытащить, а вторые – что надо повесить на него картину с кораблями в море. Оба варианта мне не понравились и я спросил у ветра в листве, но разобрать его ответ у меня не получилось. Оставалось спросить только у непостижимого создателя жизни, но я не стал. Потому что обычно он не дает ответа даже на более важные вопросы. Что поделать. Советчиков у меня было немного. Шуруп остался на своем месте, как напоминание о том, что мне всегда есть, о чем подумать.

Будь у меня жена, хоть бы и воображаемая, я бы спросил у нее. И она бы ответила. Она бы всегда знала, что ответить на мои вопросы, пусть и самые нелепые. Но спрашивать ее было так же бессмысленно, как и, например, ночную звезду – обе были недостижимы и безмолвны.

Вода закипела, я встал, снял чайник с плиты и залил пакетик черного чая кипятком. По-хорошему, конечно, стоило подождать несколько минут, чтобы вода немного остыла и потом уже заваривать, но я никогда этого не делал. Дело было, пожалуй, в нетерпении – если передо мной стоит чашка с лежащим внутри пакетиком и чайник с кипятком, то я ничего не могу с собой поделать и совмещаю эти две вещи единственным возможным способом. Точно также, как если бы мне дали в руку, скажем, кусок шоколада и сказали, чтобы я подождал десять минут, а потом съел бы его с чаем. Я бы не смог дождаться чая и съел бы этот шоколад сразу же. А потом бы уже чай пил без шоколада или чего-то еще.

Пока чай заваривался, я дошел до книжного шкафа и выбрал себе книгу из имеющихся. Я уже давно почти не читал новых книг, а просто подходил к шкафу и наугад брал какую-нибудь из тех, что там стояли. Я уже читал их все, но не видел ничего плохого в том, чтобы освежить ту или иную в памяти. На сей раз мне выпала “Ночь в Лиссабоне”, которую я прочитал больше десяти лет назад и которая была, пожалуй, единственной из всех книг Ремарка, которая мне понравилась почти полностью. Не знаю, уж, чем. Возможно, самой идеей – ночью, за которую можно рассказать всю свою одинаково счастливую и несчастную жизнь первому попавшемуся собеседнику. Было в этой идее что-то близкое мне. Что уж там, я и сам иногда хотел бы провести одну из своих ночей так. Только не мог понять, было ли в моей жизни что-нибудь, о чем можно было бы рассказывать целую ночь. Скорее, не было. И уж тем более, мне было бы нечего предложить своему собеседнику, никакого спасения или, хотя бы, иллюзии спасения. Какое тут спасение.

Я сидел на кухне, читал Ремарка, пил чай и тут кто-то позвонил в дверь. Время было десять утра. Я понятия не имел, кто может позвонить в мою дверь в десять часов утра. Наверное, на этом свете есть люди, которые ждут гостей в такое время. Я не ждал. На самом деле, я вообще не ждал гостей. Ни в десять часов утра, ни в десять вечера. Просто потому, что приходить ко мне в гости было некому, хоть я и считал себя достаточно гостеприимным.

Я встал и пошел открывать дверь. Все-таки событие выдающееся, в рамках моей маленькой вселенной. На пороге стояла женщина. Я удивился еще больше, потом присмотрелся, узнал ее и удивился опять, уже грандиозно, хотя, казалось бы, куда уж больше.

– Привет, я, наверное, неожиданно…

– Привет, самую малость. Заходи.