Арчибальд Скайлс - Без любви. Сборник рассказов

Подозреваемый аккуратно поставил стакан на стол, потянулся, зевнул и, снова забрав стакан в ладони, закончил:

– И стало мне вдруг легко. Всю жизнь давило-давило, а тут отпустило. По-человечески стал жить. Да вы не улыбайтесь. Думать перестал, кто кому чего подставлять должен. Чувствовать себя стал человеком! Хамит в магазине стерва какая-то расфуфыренная бесправному сотруднику, а у меня на душе ангелы поют. Думаю про себя: «Вот. Сейчас ты кладешь камень на эту чашу весов и наслаждаешься, животное. Вечером я положу на другую, и ты преобразишься». Или вижу я, как какой-нибудь подонок безобидного бомжа гонит и молюсь: «Дави-дави, дружище. Веселись юноша. Пока не разбился сосуд и не порвалась ниточка. Пока не слетела с тебя корона». Мы пыжимся, раздуваем-сЯ, забываем о том, что наше уродливое, наполеонское «Я» и есть наша тюрьма.

«Дырокол» внезапно взглянул через стол прямо и ясно.

– Но, когда я дотрагиваюсь до его сердца ножом, оно слетает с человека. И он, хоть на миг, становится прекрасен!

Критики, которые почти всегда восторженно отзывались о его работах, возможно, были бы удивлены, узнав, что думал о них Миша. Миша же считал, что критик – это тот, кто пытается судить то, что невозможно вместить; кто входит в храм без благоговения. Критик – это всегда атеист, знал Миша. Мысли о критике мучали его не случайно. Он сидел за столом и смотрел на свою рукопись. То, что ему удалось… То, что он услышал и то, из каких высот ЭТО пришло к нему… это был билет в историю. А, может быть, и в вечность. Роман, будь он опубликован, не просто бы сделал его знаменитым. Роман сам по себе был вечен, как откровение, как сокровенный дар, как евангелие.

Миша погладил страницы и вдруг ощутил себя маленьким и никчемным. Букашкой, которой повезло открыть потайную дверь и стырить из-под носа у богов кусочек Слова. Он поежился. То ли в подвальчике стало холодно, то ли от нервов, которые последнее время были ни к черту у него пошли по кожи мурашки. Миша открыл дверь печурки и кинул в топку два полешка. Открытое пламя осветило и обогрело его лицо. «Зачем мне этот подарок?» – подумал он. «Ведь не для того же, чтобы обменять его на гонорар и славу». Он вдруг воочию увидел, что роман – это пропуск. Это возможность проскользнуть туда, куда избранным удавалось войти ценой неимоверных подвигов и страданий. Удача, невероятное везение, которое бывает только в сказках и только с дураками. А он? А он хочет обменять свое вечное сокровище на мешок гнилых яблок. Он хочет оценить и взвесить его, как ненавистные ему критики. Он хочет отдать его глупому, жрущему миру за окном…

– Неее-е-е-е-еееет!!! Нее-е-еет!!! Не-е-ет!!! – Елена Сергеевна метнулась к нему страшной, яростной тенью и, оттолкнув от печки, стала голыми руками вытаскивать из пламени листки. Обжигая пальцы и не замечая вздувающихся прямо на глазах пузырей, сбивала с рукописи пламя и, плача, бережно складывала ее, поливая слезами. – Мии-ииша! Миша! Миша! Миша! Родной мой, милый мой, любимый мой. Зачем?

Она обнимала его голову и плакала, а он, не в силах справиться с странным чувством обреченности и краха, положил голову ей на колени и, смотря на два полена полыхавшие в печи, все повторял:

– Мы погибли. Мы погибли. Мы погибли. Что же ты сделала, Любовь моя? Маргарита…

Жду твоих писем, как манны небесной. С женатыми друзьями не поговоришь. Им не до философии. Но мы же мыслители. Неправильно думать, что это второстепенная вещь.

Человеку прежде всего нужен смысл. Был такой психолог, который выжил в немецком концлагере – Виктор Франкл. Он был очень удивлен, что проблема современного человека – отсутствие смысла. Необходимость выживать, как в лагере, или просто заботиться о семье – это спасает от неудобных вопросов, но не отвечает на них. Забота о любимой – это прямое выражение смысла: "Возлюби ближнего своего, как самого себя". Но достаточно ли этого?

Два моих брака разрушились по желанию женщин, но, когда они ушли и прошло время, я понял, что так было лучше. Они нутром понимали, что мы живем разными смыслами. Вторая поумнее Первой. Она почувствовала, что у нас разные вершины. Первая же просто не понимала, что есть еще какая-то другая, кроме той, которую видит она. А мне со временем стало понятно, что весь смысл в том, чтобы быть нужным, но не так, как обычно: нужны твои деньги, а не ты. А по-другому. Чтобы кто-то разделил с тобой движение души. Ведь, в конечном итоге служишь только Богу. Так, как умеешь, как чувствуешь. Нам нужен кто-то, с кем мы можем служить вместе. И вот тут так сложно найти совпадение.