Тамара Злобина - Старики подземелья. Или похождения старой учительницы

Гость уже открыл рот, чтобы поставить на место «дурную бабу», но тут в разговор вступил Сергей, наблюдающий за пикировкой.

– Проходи гость в передний угол. Присаживайся. Поделись с нами своими несчастьями… Может чем поможем?

Михаил полоснул глазами по говорившему, и сразу понял, что он тут главный. Чему-чему, а уж распознавать кто есть кто он был научен всем своим существованием.

– Благодарствую, дяденька, – выдавил он сквозь разноцветные зубы, мы уж тут где-нибудь с краешку…

– Чтобы легче было сбежать? – засмеялась Валентина. -Не боись, болезный, бить не станем – у нас так не принято.

– Благодарствую, дяденька, – выдавил Михаил сквозь разноцветные зубы, мы уж тут где-нибудь с краешку…

– Чтобы легче было сбежать? – засмеялась Валентина. -Не боись, незваный гость, бить не станем – у нас так не принято.

Лицо гостя начало сереть, но Валентина Степановна в это время громко произнесла:

– Прошу пожаловать к стол на вечернюю трапезу!

Обитатели приюта задвигались, заговорили все разом. Кто-то интересовался чем сегодня их будет потчевать Валечка, кто-то в предвкушении потирал руки, кто-то просил напомнить какой сегодня день.

– Кажется четверг! – вступил в разговор непрошеный гость, стараясь взять себя в руки: уж больно хотелось есть.

– В четверг у нас, как обычно, рыбный день, – объявила Валентина.

И тут Михаил взорвался:

– Какого чёрта?! Мне на зоне остохренели рыбные дни и на воле собираются кормить этой проклятой рыбой!

Он вскочил с места, достал из кармана складной нож и выдернул на себя первую попавшуюся женщину, приставляя нож к её горлу. Ею оказалась Настенька.

Со стороны оставшихся на диване раздался не-то вздох, не-то вскрик, а Вера Васильевна начала медленно оседать вниз и Сергей понял, что она вот-вот потеряет сознание.

– Чего ты хочешь? – низким голосом поинтересовался он у завсегдатая зоны.

– Что хочу? – осклабился тот. – Яишенки с колбасой! Прикажи своей поварихе пожарить колбаску с яичницей! И побольше… Иначе я из этой курицы строганины наделаю!

– Валентина Степановна, – обратился к ВЕршиной Сергей, – сделайте нашему гостю всё, как он просит… Пожалуйста.

На слове «пожалуйста» он сделал особое ударение и всем стало ясно, что Валентина хорошо поняла его.

Но едва женщина двинулась в сторону женской половины, Михаил заверещал чуть ли не по петушиному:

– Куда это ты, курица, намылилась?!

– Как куда? – натурально удивилась женщина. – В кладовку за продуктами. Думаешь у меня тут в столе ферма по производству яиц с колбасным цехом?

– А что, если ты вместо колбасы ствол прихватишь, да с дуру и пальнёшь?! – продолжал разоряться «гость».

Михаил потащил Настю к обеденному столу, и та шла за ним, как сомнамбула, скованная страхом перед типом, неизвестно откуда свалившемуся на их головы. А тот схватил Валентину за руку, тыча ей ножом в бок. Настя в это время только поскуливала от ужаса, не в силах сделать шага.

– Идёмте, красотки, поболтаем наедине. Без свидетелей! – сказал незваный гость, кидая взгляд на сгрудившихся возле дивана стариков. Он коленом подтолкнул Настю в сторону женской половины, а ножом указал путь Валентине.

И снова обитатели выдохнули с замиранием сердца, а Вера Васильевна сомлела на диване.

В зале стояла тишина: даже женщины боялись плакать, а мужчины только скрипели зубами. Особенно трудно давалась сдержанность сибиряку Сергею, который готов был ринутся следом, чтобы спасти их «кормилицу и поилицу», как они в шутку называли Валентину.

Козлов останавливал всех движением руки, призывая к спокойствию, понимая, что сейчас они могут женщинам только навредить.

Через несколько минут в зал вернулась Валентина. Она вытерла фартуком пот со лба и сказала почти спокойно:

– Заберите, чудика… Упаковала, как ты просил, Сергей.

И все заговорили разом. Наталья трясла Валентину за плечо, обеспокоенно спрашивая, что с Настенькой.

Валентина через силу улыбнулась в ответ:

– У неё от стресса, как обычно, расстроился желудок.

Мужчины все скопом накинулись на Ивана Петровича, обвиняя в том, что тот дожил до такого преклонного возраста, а так и не научился разбираться в людях. Иветта Павловна пыталась привести в чувства Веру Васильевну, достав из аптечки вату и флакончик с нашатырным спиртом, но та в сознание не приходила.

– Серёженька, – сообщила она обеспокоенно – с вашей учительницей что-то не так!