Владимир Алейников - Поднимись на крыльцо

Нам ли пиры задавать
Всем, кто с усталостью вместе
Людям смогли даровать
Повесть о долге и чести?

Но для того и живу
Здесь, в киммерийском гнездовье,
Чтоб распознать наяву
Свет, неразлучный с любовью.

Ни дождь, ни изморось, – ответ
В просвете солнечном таится
И обнаруживать запрет
На всё, что мучит, не боится.

Пылится в небе серебро
И рой струится лепестковый,
Чтоб обволакивать нутро
Округи сонно-бестолковой.

Что гнёт безверия тяжёл,
Знавали мы по дням бездомным —
Он сам в мизерию вошёл,
Хотя и кажется огромным.

А нынче, пристань обретя,
Никак с утра мы не отыщем
Всё то, что выразим шутя
И вместе с птицами просвищем.

Полузакрытые глаза
Ещё дремотнее, чем прежде, —
И так же чтимы образа
В Господней вере и надежде.

Вода подступит – и уйдёт
Куда-то в хляби и провалы,
С собою страхи уведёт,
И боли как и не бывало.

Что целый век играть с огнём,
Что властью тешиться лежалой —
Не всё равно ли? – повернём
Туда, где встретимся, пожалуй.

Покуда в хаосе встаёт
Ещё неясное сиянье,
В природе всяк распознаёт
Сердцебиенье и слиянье.

Вот они, звёзды у самой воды
В бухте с венцом аметистовым, —
Слёзы ли все ты стряхнул с бороды
В мире немом и неистовом?

По ветру нынче смотри не развей
Время, давно уж прощённое,
Чтобы в биении страшных кровей
Новь проступала смущённая.

Вот почему никуда не уйду —
В вашем быту не до крика вам, —
Некуда спрятаться – всё на виду
В этом раю сердоликовом.

Нечего шастать в сердцах по местам,
В прошлом тобою исхоженным, —
То-то свирель прикипает к устам,
Сказанным чем-то встревоженным.

Нет никого, кто бы понял теперь
Всё это, – может, и страшно вам,
Сослепу тычась в открытую дверь,
В сумраке щуриться яшмовом.

Помедли – не спеши произносить
Слова неизъяснимого итога —
Ещё весна дана тебе от Бога,
Чтоб никого в дороге не просить
О чём-нибудь, нигде и никогда,
Ни от кого на свете не зависеть,
Но этот мир приветить и возвысить,
В котором плещет понизу вода,
В котором звёзды поверху горят
Всему и всем, – с надеждою на чудо
Живи и жди – и здесь ты, и повсюду,
Покуда годы вдруг да воспарят.

Ну что же он тревожен по ночам,
Кромешный май, возникший ниоткуда,
Из непогоди некоей, покуда
Каштановым не вырасти свечам,
Сиреневой не вызвездиться мгле
На улицах, пахучею, хмельною
Не выплеснуться пенною волною,
Тюльпанам не стоять навеселе,
Пресыщенным прозрачною росой,
Акациям не высветлиться пряным,
Окрестным травам с мёдом и дурманом
Не выситься, чтоб даже под косой
С достоинством таинственным степным
Не пасть, упрямясь, россыпью на землю,
Но, головы цветущие подъемля,
Презреть напасть, – покуда смоляным
Не вытянуться нитям из глубин,
Скрываемым до времени, до срока,
Покуда в небе, тающем высоко,
Звезды не вспыхнет рдеющий рубин,
Покуда нам, живущим, не прозреть,
Чтоб встрепенуться, мир воспринимая,
Хребтом и кожей сызнова внимая
Всему, что есть, чтоб слушать и смотреть,
Дышать и петь, в единстве дорогом
Со всеми быть, кто рядом, во вселенной,
Мгновенья жизни славят неразменной, —
Негоже мне и думать о другом.

Ну что за чувство в этих снах,
Упрямо к сердцу пробиваясь,
Грустит о прежних временах,
Таясь – и всё-таки сбываясь?

Оно маячит на виду,
К земным протянуто щедротам,
И повторяется в бреду
Вон там, за первым поворотом.

Не с ним ли вместе наобум
Блуждаем странными кругами,
Не избавляемся от дум
И расстаёмся с берегами?

Слоистый вечера агат
К луне мгновенно привыкает —
И словно призрачный фрегат,
Виденье ночи возникает.

И в небесах без потолков
Мерцает путаница лета,
Не обходясь без пустяков,
Когда от лампы мало света.

Комар-мизгирь да нетопырь
Мелькнут, с фантомами не споря, —
И запах, цвета поводырь,
Иных приводит прямо к морю.