Николай Болдырев - Письма к Орфею. Избранные эссе

Герои книги эссе – «вестники», но, быть может, в более тонком, я бы даже сказал, в более утонченном смысле, нежели тот, который придает этому определению Даниил Андреев в своей знаменитой книге. Ибо источник жизни утончен настолько, что прикоснувшись к нему, либо плачешь от счастья и красоты открывшегося, либо становишься юродивым, либо, подобно герою Рильке, вопрошаешь – но почему, почему я? Почему я должен говорить обо всех этих чудесных вещах людям? Всем этим миллионам? Кто я такой? Кто?

Весть таких книг поистине неизреченна. Знание, о котором они говорят и которое «содержат», а вернее, к которому они отсылают, трудно формулировать. К нему подходят слова автора книги «Письма к Орфею», написанные им о патриархе дзэн-буддизма Бодхидхарме:

«Формулировал ли Бодхидхарма принципы учения? По легенде – да. Их четыре. Первый и главный – независимость этой формы знания от слов и символов . То есть здесь фиксируется не только не-концептуальность корневого знания, его внепонятийность, но и подлинная несказанность. Оно вот именно что – между словами и символами, за ними.

Второй принцип – специальное послание за пределами Писаний . Все же это именно весть, которую необходимо бережно передавать: от адепта к адепту, от поэта к поэту. Однако эта весть не может быть передана в буквах, словах, сюжетах. Дзэнская библия в этом смысле существует в молчании, безмолвии. Как пишет тонкий знаток дзэн Р. Блайс, истинно дзэнский “поэт узнает другого поэта по незаметным и в то же время несомненным признакам”. И далее Блайс приводит в качестве примера стихотворение Тёра (18 в.):

“В этом стихотворении обычный поэтический смысл отсутствует. Осталось лишь темное пламя жизни, которое горит во всем. Но на это пламя лучше всего смотреть не глазом, а сердцем, “сострадательным нутром”…”

То есть простота тут такого свойства, что обычный, “профанный” взгляд, привыкший к некоему утяжеленно-плотному, интеллектуально-метафорическому “содержанию”, словно бы проваливается; и “понимание” (если оно способно случиться) сразу же уходит во второе, “метафизическое” измерение. Но в том-то и штука, что его и метафизическим-то не назовешь, ибо оно избегает “формы”, хотя и не может ее, конечно, полностью избежать.

Ведь именно эти вестники-юродивые, открывшие в своей жизни «оптику реальности» и устраняют, иногда ценой невероятной боли и одиночества, тот катастрофический смысловой сдвиг, в который соскользнуло человечество, расширяя и углубляя в своем скольжении пространства ПОДМЕНЫ, пространства иллюзорной и угасающей жизни. Причем угасание это происходит на фоне столь мощного информационно-компьютерного салюта из тысячи орудий, что сам разговор об энтропии человеческого потенциала на фоне взрыва красок с экранов и витрин, кажется по меньшей степени нелепым. Точно так же кажется нелепым человеку, получившему смертельную дозу радиации, сообщение о том, что ему надо лечиться. Не надо – он прекрасно себя чувствует.

Подмена произошла. Но такие книги, как «Письма к Орфею» отменяют фатальность заблуждения. Они написаны так, что глаза постепенно начинают проясняться, перестраиваться на новое качество зрения – истинное, различающее главное. И это принцип, по которому существуют лучшие книги, возрождающие человеческую душу. Настроить свою душу так, чтобы воспринять слова жизни, произносящиеся век за веком всем этим хором чудаков, непонятых, оболганных, ставших классиками в мире подмен, ставших брендами, но тем не менее, до сих пор обладающими взрывной силой, способной ввести тебя в область новой жизни, в область нового, истинного пространства ТЕБЯ САМОГО, пространства внутреннего, бросающего преображающий свет на пространство внешнее, и тогда оба они оказываются одним и тем же пространством – тем самым, от красоты и правды которого слезы наворачиваются на глаза.

С некоторых пор я стал делить все написанное на две категории – то, что написано при помощи авторитарного мышления, и то, что написано при помощи мышления опыта. Второе – подтверждено всей жизнью писателя, его духовными поисками, и в результате является не «вымыслом», не теорией, а «отчетом» по проделанной духовной работе. Такой отчет всегда ведет нас к правде. Таким книгам можно верить. Они не из головы, они не теория, не концепт. Мера им – душа человека, отважившаяся на предельно опасное и честное путешествие в поисках себя и своей миссии в мире. То, что описано в подобных книгах – это реальность. Это экзистенциальная реальность, реальность духовного опыта. Та самая реальность, которая при контакте с ней способна творить чудеса.