Лидия Григорьева - Сновидение в саду

Если бы мир, как и прежде, был равен саду, ответ утвердительный . «Говорят, один йог мог» в своем «архаическом лечении» возвращаться к ощущению исходной точки и наготы, однако в том, что мы принимаем за действительность, все иначе:

В раю такие мысли не являются . Но если учесть, что во многом «мы то, что о себе воображаем», а тем паче заняться созданием и разведением собственного сада, какой-то путь все-таки открывается . Лидия Григорьева именно этим созиданием и занимается . В аллегорическом, и в самом прямом смысле . Она – садовник . Не знаю, насколько безумный, но, очевидно, хорошо разбирающийся в растениях и садово-парковом искусстве .

В середине прошлого века «вышла книга Марии Эустахевич «Поэт в саду» . В Англии появилась книга о творчестве Александра Поппа в соотношении с различными искусствами, где большая часть уделена влиянию Поппа на садово-парковое искусство и анализируется собственно проектирование Поппом своего сада в Твикенхеме . Выходили книги о цветах и садах Шекспира и многие другие, касавшиеся взаимоотношения творчества поэта и садово-паркового искусства . Таким образом, тема взаимоотношений поэта и сада в целом не нова» 1 1 Д . С . Лихачев . «Поэзия садов», к семантике садово-парковых стилей. – Л.: Наука. Ленинградское отделение. 1982. . Об общении и взаимопроникновении поэзии Лидии Григорьевой и ее любимых растений книги еще напишут, скажу только, что у меня цветы (в отличие от стихов) всегда вызывали священный ужас . Монстры, марсиане, мормоны, карбонарии . В цветах вызревает заговор против нас и нашего смысла . Их души состоят из иной субстанции, и она, по-моему, не может коррелировать с нашей . Я буду рад, если ошибаюсь . Мне путь в мир растений закрыт: остается довольствоваться зрением, обонянием, осязанием . Тем более мне интересно безмолвное «население» садов Григорьевой . Откуда мне знать, как «три розы, словно три сестры готовятся к зиме», «глядишь, уже и сбросила одежды толпа тюльпанов . Тот еще народец … », «Каштаны – розовый и белый: как отморозок оробелый в объятьях девочки льняной, неочевидной и больной» – цитировать можно бесконечно, но приведенного достаточно, чтобы понять, что связь между цветами и стихами у Лидии Григорьевой налажена . Она пишет в своем дневнике: «Зимним февральским днем, выйдя после церковной службы из лондонского храма Успения Божьей Матери и Всех Святых, я была поражена буйным цветением неведомого мне растения . Невысокое раскидистое деревце с ярко-зелеными глянцевыми листьями было сплошь покрыто роскошными, пышными багряными цветами . Я не могла оторвать глаз от этого ботанического чуда . Так много лет назад я впервые встретилась с одной из разновидностей японской камелии» . Так начинаются увлекательные романы .

«Потеря умения «читать» сады как некие иконологические системы и воспринимать их в свете «эстетического климата» эпохи их создания находится в связи с тем, что за последние примерно сто лет резко упали способность иконологических восприятий и элементарные знания традиционных символов и эмблем вообще . Не будем здесь касаться вопроса о том, почему произошло это падение, но одну из причин легко указать: это сокращение классического и теологического образования» 2 2 Д . С . Лихачев . «Поэзия садов», к семантике садово-парковых стилей. – Л.: Наука. Ленинградское отделение. 1982. . В этой ситуации помогает непосредственное восприятие, как в «Цветомании» Лидии Григорьевой: