Максим Шелехов - Не хлебом единым

Еще сегодня встретил майора Лобова, Тимофея Аркадиевича, одного из позавчерашних сотрапезников, он тоже был у Егорочкина. Он приветствовал меня теплее обыкновенного. Мы не были закадычными приятелями.

– Здравствуй-те… Тимо-фей… Аркадие-вич!. – задыхаясь в его неожиданных и крепких объятиях, отвечал я.

– Ну, Егорочкин, ну, жулик, ну, Ихтиандр, – не затянул перейти к теме насущной майор.

– Жулик? – возразил я. Показалось мне не подходящим такое определение относительно Павла Степановича.

– Так вы не осведомлены? – удивлению Лобова, казалось, не было предела.

– Не осведомлен?

– Скажите пожалуйста! Ну, молодежь! И вас не насторожила готовность Павла Степановича, чрезвычайная уверенность его?

– Уверенность? – ничего не понимая, словно говорящий попугай, продолжал переспрашивать я.

– Что вот обязательно в пятничном репортаже место его физиономии найдется?

– Так он ведь в объектив нарочно, кажется… и ничего, на мой взгляд, в том нет…

– Зазорного абсолютно ничего, вы правы, и даже вполне все это естественно. Вопрос в другом. – И как вы до сих пор не догадываетесь! – Ну как Егорочкину было знать, согласитесь, что при монтаже сюжета, телевизионщики самый этот фрагмент с его мимолетным участием не – чик-чик, ножничками? – Лобов продемонстрировал мне посредством двух своих пальцев, что могли сделать, по его мнению, телевизионщики. – Запросто могли вырезать, потому что выдающегося, кажется, снято не было ничего: не на Эверест, во всяком случае, взбирался губернатор, а на крыльцо исполкомовское… Могли и не вырезать, конечно, – предупредил майор мои возражения, – как, собственно, и поступили. Но каковы были шансы? Ведь даже не пятьдесят на пятьдесят. Рассудите сами. Там – конференц-зал, стулья из дерева, пиджаки, галстуки; если же искали динамики, на худой конец, могли фойе с зеркалами обозреть, тут – жила от натуг на лице губернатора и ступеньки обшарканные! Тут же и Егорочкин с портфельчиком приветливо бровку мастерит, – логику замечаете? – Два хитрых прищуренных глаза смотрели на меня испытующе.

– Никакой не замечаю логики! – отвечал не без раздражения я, чувствуя, как мною овладевает обыкновенная и почти неизбежная в присутствии майора неловкость.

– То-то и оно! – подхватил самодовольно Тимофей Аркадиевич, – то-то и оно, что никакой не наблюдается логики! А вместе с тем, уверенность в Павле Степановиче бьет через край! Рассудите: званый ужин на четырнадцать персон, огласка события, DVD проигрыватель заведомо производит запись.

Надменный вид, торжествующий тон Лобова! – Я был принужден противоречить ему.

– Вообще-то, насколько я помню, Егорочкины своих гостей приглашали поздравить их с годовщиной, в первую очередь, и только уже затем…

Майор громко и от души расхохотался, не дав мне закончить.

– Много же мы тостов за благоденствие их супружеское подняли! – у него даже от смеха на глаза слезы навернулись. – А осетринкой, а коньячком грузинским нам с вами потрафили – хотите сказать, все потому же счастливому поводу? Басня! Вы, кажется, с недавних пор с Павлом Степановичем в отношениях дружеских состоите. А я уж знаю его, птицу, слава богу, тридцать лет почти, со школьной самой скамьи. За все время, что он женат на Алевтине Ивановне, хотите, скажу, сколько раз мне у него в гостях бывать приходилось? Трижды. В том числе на свадьбе их хрустальной, в позапрошлом году, которую, хотите, скажу, чем отмечали? Чаепитием!

Вынужден признать, майор был прав отчасти, за Павлом Степановичем и я успел заметить чрезмерную бережливость. И в гости к себе, за два года нашего с ним знакомства, он меня не часто приглашал. Третьего дня первый раз пригласил. Так и что с того? Я и сам, в некоторой степени, нелюдим. А то, что в человеке амбиция взыграла, зажглась жажда похвалы, так тому была весомая причина, опять же. Планировалось, что человека покажут по телевизору!

– Не обязательно, что Егорочкин был в чем-то уверен, – отвечал я майору не без претензии в голосе, – он мог и должен был надеяться. Вы говорите, шансов было даже не пятьдесят на пятьдесят. Да будь у меня хоть один процент из ста, на то, что вот тогда-то, да в таком-то часу будут мою физиономию по телевизору демонстрировать, да имейся у меня такая причина, как годовщина свадьбы, в закромах, для подстраховки, я бы не то, что на четырнадцать персон стол накрыл, пригласил бы в гости полрайона! – Я вошел в азарт. Дело приняло новый оборот. Теперь я отстаивал собственную позицию, преимущественно, и только затем уже защищал доброе имя Егорочкина.