Джабраил Алиев - Запрещенные записки кавказца

Но когда на следующий день вышел на работу, то хорошего настроения как не бывало. Скоро Новый год, а зарплату выдавать не собираются. А потом еще эти обмены сторублевых купюр. На душе остался горький осадок.

Для обмена денег очередь выстроилась на комбинате просто огромная. Каждый норовит быстрее поменять и чтобы значит пораньше домой. Я вообще не стал менять. Но через три дня мне напомнили об этом.

Я заметил, что рабочий народ насколько талантлив, настолько же неумен и даже глуповат. Зачем толкаться в очереди и ругаться друг с другом, если можно на следующий день поменять злосчастные рублики. Нет, им надо именно сегодня. А завтра что? Стихийное бедствие? Глупо очень.

Наконец выдали зарплату. Пошел вечером в ближайший магазин и накупил продуктов. Продавец, низенький, круглый армянин, между прочим, говорит:

– А знаете, что водки и коньяку скоро совсем не останется.

– Почему?

Он пожимает плечами:

– Так говорят…

– А что есть?

– Пять бутылок коньяку.

– Давайте.

– Сколько?

– Все…

Продавец загрузил сумку.

Через несколько дней в канун Нового года заглянул снова в этот магазин за спичками. Слышу, армянин говорит покупателю:

– А знаете, что спиртного скоро не будет.

– Да ну, – вытягивает лицо покупатель.

– Вот осталось пять бутылок. Могу уступить. Забирайте если хотите…

Покупатель качает головой.

– Не знаю, не знаю…

Но потом решительно режет рукой воздух.

– Уговорили…

Гляжу на армянина. Он хитро улыбается уголками губ и подмигивает мне. Его улыбка констатирует: хочешь жить умей вертеться

Предприятие наше (домостроительный комбинат) дышит на ладан. В столовой нет не одного стакана. Компот рабочие пьют из суповых чашек. Ложек тоже не хватает. Некоторые приносят ложки с собой. И смех и грех.

В скором времени повара перестали готовить вторые блюда. Объясняют это нехваткой продуктов. Народ устроил стихийный митинг. Директор комбината успокоил рабочих тем, что в скором времени будет наведен порядок. Но к сожалению этого не произошло. Тогда митинг повторился.

Однако изменений в лучшую сторону не наступило.

Ко мне как-то подошел крановщик Виктор и тихо сказал:

– Я решил уехать. Говорят, русских будут выгонять…

– Кто говорит?

– Многие. В Ростов уеду к родственникам.

– Не может быть такого…

Виктор покачал головой и шепнул:

– Нет, дыма без огня.

И действительно он оказался в какой-то мере прав. Забегая, слегка вперед скажу, что в 1994 году я встретился как-то на улице с одним знакомым, который мне прямо заявил, что был бы рад, если русские уехали из Махачкалы. Я искренне возмутился и откровенно заявил ему, что он сволочь.

Тот позеленел. Стал кричать:

– Я не сволочь… ты понял?

– Нет, ты сволочь…

Он замолчал. Я старше его, и он не знал, как поступить. Наконец плюнул себе под ноги и ушел. Больше я с ним не виделся. И несказанно был рад этому.

Уволился с работы. Комбинат практически не функционирует. Три года проработал слесарем-ремонтником и вот теперь, вынужден уйти.

Столкнулся в арматурном цеху с мастером моего участка.

Спрашивает:

– Что уходишь?

– Да.

– А куда?

– Не знаю…

И вдруг он заплакал. Крепкий сорокалетний мужчина на мое удивление зарыдал навзрыд.

– Я тоже не знаю, куда… Ты молод и, наверное, сможешь выжить.

А у меня семья…

Мне стало неловко. Стал утешать.

– Возможно, все образуется…

Мастер передернул плечами.

– Вряд ли.

Он протянул руку.

– Ну, бывай…

– И вам всего хорошего.

На душе стало муторно.

Честное слово наступило какое-то непонятное время. Мужчины плачут от безысходности. Это все-таки не очень хорошо.

Когда вышел на улицу неприятное чувство усилилось. Может от того, что было холодно. Зима бесснежная, но лютая.

* * *

Прошло два дня, как я уволился с работы.

Ельцин объявил, что отпускает цены, вот они и взлетели теперь почти до небес. Подорожание продуктов и вещей просто фантастическое. О чем думает этот Ельцин? Кажется, ни о чем.

Более половина населения страны вмиг обнищала. Вот она пресловутая рыночная экономика. Впрочем, экономики почти никакой нет. Во всяком случае, у нас в городе. Практически ни одно предприятие не работает.

Люди где-то что-то покупают, и тут же втридорога продают.

Обыкновенная спекуляция.

Ах, да извините, теперь это называется модным словом коммерция.