Катя Метелица - Уездный город М.

Чем богаче страна, тем больше в ней мусора – этих самых упаковок. Почему Москва сейчас задыхается от мусора и развороченных помоек? Потому что она, с одной стороны, превратилась в богатый западный город с супермаркетами, а с другой – еще как бы не поняла того факта, что чистота входит в понятие западного уровня комфорта. Как плевали на асфальт, так и плюют – в Китае-то уже нет. Новые серийные дома по-прежнему строят с мусоропроводом – этим поистине адским изобретением социализма… Но все-таки кое-кто уже покупает мешки для мусора – могло ли раньше это прийти в голову. Во вторник была в IKEA, купила шесть предметов, и все в отделе «Аккуратный дом». Коробки. Вещи, чтобы хранить в них другие вещи. Которые не решаюсь выкинуть.

Как все это уныло.

Лето у нас – время великого переселения вещей. Что делать вот с этими рваными джинсами? Отдать бедным – неловко, они же рваные. Выбросить – неэкологично. Да и жалко, если честно. Ведь эти штаны хранят память о твоем личном теле, столько часов обнимали твою задницу, теснее некуда, столько пережили вместе. Почти у каждой семьи имеется какая-никакая dacha (одно из немногих русских слов, получивших международное признание), и именно в сторону этой дачи, как перелетные птицы или стайки термитов, летом тянутся старые вещи, чтобы осесть там навсегда, занять достойное место в лучшем углу сарая или потихоньку раствориться в суглинке – как повезет. Получается, что дача – это вроде чистилища для вещей, отстойник между раем и адом.

Если в городские квартиры (а также коттеджи и загородные дома) покупаются вещи, то дачи наполнены истинными артефактами. Крайне редко что-то приезжает сюда из магазина, обычно вещи для дачи не приобретают – их сюда ссылают. Сначала выдерживают на балконе (это уже наполовину как бы не-помещение), потом этапируют за город. Последнее прибежище – дачный сарай, где десятилетиями хранятся вовсе ни с чем уже не сообразные ржавые раковины и кастрюли; но в успешном случае предмет оседает собственно в доме, и это – надолго. Подсвечник в виде рогов. Пять монгольских гипсовых масок с черепами. Пластмассовый веер с оплавленным капроновым кружевцем, драгоценная семейная фотография в рамке из фальшивой бронзы, осыпающаяся оленья шкурка, календарь за 1978 год с подмигивающей японкой, громоздкая деревянная хрень непонятного назначения – сувенир из Болгарии. Переплетенные в картон романы Ирины Грековой и Даниила Гранина из журнала «Октябрь», собрание сочинений писателя по имени Алоизий Ирасек, образцы кристаллов – кварцы и сланцы. Вымпел «Победитель Универсиады». Электрический камин с искусственными угольями: вилка на шнуре давно разболталась, но можно ведь починить…

Такие вот фарфоровые клоуны продаются в любом переходе, но именно этот клоун – он еще бабушкин. И деревянный орел «Привет с Кавказа» стоял у бабушки на комоде, тем и дорог. А вот клеенку с лебедями – ее купили прошлым летом у тетки, к которой ходили за яйцами. Десятку отдали. Клеенка у нее в курятнике валялась, пришлось от помета отмывать. А вещь-то отличная, настоящий раннесоветский рыночный китч – мы понимаем.

Если интерьеры загородных домов и коттеджей – это нечто из журналов и каталогов, то шестисоточный стихийный стиль воспроизводит сам себя. Полугородской, полудеревенский, полупролетарский, полуинтеллигентский. Менее всего крестьянский, очень советский и довольно убогий, но все-таки чем-то приятный – искренний. Поселковый.

Пожив на даче хоть месяцок, кандидаты естественных наук и завкафедрами теряют свою идентичность, превращаясь в дачников – людей с поселковой психологией. Суть ее выражается народной формулой «чтобы не было стыдно». Перед кем – перед своими. Перед соседями.

Если в богатых, как их иногда до сих пор еще называют «новорусских» поселках это «перед соседями» выражается явно и зримо, иногда даже по-нуворишески грубо, то на «шестисотках» – невероятно трогательно. Аккуратный штакетник вокруг участка. Дорожки, обложенные ровными кусками рубероида. Рядом с картофельными грядками изысканные купы лилий, и по сетке-рабице, прикрывающей компостную яму, вьются шпалерные розы – редкого сорта, редкой красоты. Любовно обихоженный уголок для машины – в воскресенье утром машину моют и немножко чинят, так уж заведено.

Очень приняты соседские подношения: стакан смородины, банка малосольных огурцов, кабачок.

Линию горизонта можно увидеть далеко не везде