Ирина Горбачева - Розы в декабре. Сборник рассказов

Мария

Услышав звонок Мария, медленно подошла к входной двери. Пришла соседка Надежда. Совсем недавно если им приходилось встретиться на площадке у лифта, то они перекидывались несколькими незначительными фразами и расходились каждая по своим делам. Тесное знакомство дружба с приглашением соседей на чай в мегаполисе давно уже неприняты. Выросло целое поколение, которое только понаслышке знает о непонятном месте жительства своих предков коммуналке, где каждый сосед друг другу брат или недруг. Где члены нескольких семей с разными взглядами на мир

с разговорами советами спорами о политике болезнях лекарствах и ценах в магазинах должны были пользоваться на равных одной кухней кладовкой ванной, хотя ванны в квартире и близко не было и туалетом в порядке живой очереди. Где каждый жилец знал о рядом проживающем семействе всю его подноготную. Какие тайны в комнатке, где гипсокартонные стены. А дверь в комнатку клетушку не обязательно закрывать, потому, что и красть особенно нечего.

Времена массовых расселений коммуналок давно прошли и семьи стали жить отдельно, но закрыто. Так наглухо закрыто и так секретно, что ни в одну замочную скважину не подсмотреть. Двери давно металлические, да и щелей или дырочек в стенах не наблюдается. Давно уже никто не бегает к соседям за солью или за сотней, чтобы дожить до зарплаты. Не заходит просто потрепаться или излить душу. Давно, на чей либо вопрос кто живёт в соседней квартире в ответ в лучшем случае можно услышать семья. Или пожимая плечами сдержанно и кратко вам ответят, не знаю, кто-то да живёт. Возможно, у многих по-другому складываются отношения с соседями. Но на этаже, где жила Мария жизнь протекает именно так.

Она знала о Надежде только её имя да то, что соседка проживает в квартире одна. Её муж никогда и никак не проявлялся, из чего ею был сделан вывод соседка одинокая женщина, имеющая взрослого сына. Соседский сын редко попадал ей на глаза. В последнюю встречу с ним на площадке у лифта Мария прикинув возраст Надежды, решила, что и у нее сейчас мог бы быть сын или дочь его возраста. От молодого мужчины резко исходил запах алкоголя смешанного с дешёвым одеколоном и куревом. Мария не любила чужие запахи резких в особенности. Поэтому даже в лифте старалась ездить одна. Но к тому, что молодой человек курил не у себя в квартире, а на общей площадке относилась терпимо. Она никогда и ни с кем не конфликтовала. Не любила разговоры, вызывающие споры. Старалась обходить скандальные ситуации всегда во всём и со всеми. С соседями, сослуживцами, знакомыми, малочисленной роднёй, мужем.

Мария всегда считала, что со вторым мужем Витюшей ей повезло. Когда в студенческие годы ей сделал предложение её сокурсник Борис, её отец сказал:

– Что же дочь, попробуй.

И они с Борей пробовали почти пять лет создать счастливую семью. В основном пробовал Боря. А Маше как сейчас говорит молодая поросль, было на его старания фиолетово. В институте Марию считали скромницей. В сущности, она такой и была. Дискотеки убивали её настроение своим шумом и витающим в помещении запахом от выпитого парнями дешёвого вина. Она никогда не приезжала на днюшки однокурсников, не участвовала в собирухах на свободных от родоков дачах с ночёвками и игрой в «бутылочку» на поцелуй или ещё что-то покруче. И то, что за ней стал ухаживать Борис, острослов способный довести любую компанию до смехоистерики пересказами анекдотов и новых кинофильмов для всех стало неожиданной новостью. Контраст их характеров был велик.

***

Замуж Мария вырвалась, надеясь жить подальше от вечно недовольной мамаши и постоянно дающего под её чутким руководством дельные советы отца. Как раз вовремя ей досталась от умершей в доме для престарелых бабушки, маленькая комнатка в коммуналке с тремя соседями. Одну без законного мужа на вольные хлеба родители её не отпускали. А о том, чтобы пожить с молодым человеком вне брака, отдельно от глаз родителей это ужас и кошмар! Эти новомодные западные штучки не для порядочной семьи. Мария пробовала покапризничать, даже однажды с вызовом заметила матери, что по западным обычаям сдавать матерей в дома престарелых и получать мзду за аренду её комнаты так это мы с радостью, а вот отпустить зрелую девицу в самостоятельную жизнь одну это кошмар.

Вообще мать могла закошмарить любое начинание любое дело. Ей было подвластно всё, она точно знала как надо и искренне верила в то, что она всегда права. В любое дело, начатое кем-то, она влезала со словами: – Я знаю. Даже если что-то не знала и просила ей это что-то объяснить, то видно по сросшейся с ней привычке постоянно повторяла во время объяснения: – Я знаю, я знаю. Её «я» было всегда везде и со всеми с большой буквы. И от этого яканья остальные члены семейства оставались со своим «я» вечно маленьким и не растущим вверх.