Юлия Келлер - Побочные

Почему я вспоминаю их только пустыми? Почему я до сих пор вспоминаю тот обрыв, что находится за Гвардейским парком? Почему я всегда испытываю самые странные ощущения относительно себя и этих мест? Мне так бы хотелось вернуться в то светлое время, когда я была ребёнком? Или же просто отрешиться от этого, сбежать и спрятаться?

И я закуриваю, ожидая автобуса, который никак не едет.

Ладно. Пусто. Глупо. Слишком тяжело об этом думать, вспоминая свои былые ошибки. Сейчас я – это то неполноценное существо, которое живёт. Чёрт побери, оно всё ещё живёт! И мне просто надо смириться с этим.

Приехал мой автобус. Сейчас очень поздно, а от конечной станции здесь всего одна остановка, поэтому внутри бездушной металлической коробки, раскрашенной всевозможной рекламой, всего три-четыре пассажира. Только те, кто поздно возвращаются домой с работы и я. Никто больше не едет в мою сторону.

«Даже в этом ты так бесконечно одинока. Ну всё, Марфа, тебе пора успокоиться, – думаю я. – Ты едешь домой и тебя больше ничто не должно волновать!»

Сажусь на свободное место в самом конце автобуса, на самое высокое сидение и прижимаюсь к запотевшему окну. А потом просто нажимаю на кнопку своего МР3-плеера и уношусь далеко от происходящего под саундтрек из фильма «Планета Кей-Пэкс». Один из моих знакомых назвал эту мелодию – «музыкой города». Эта музыка. Та атмосфера, которую она порождает. Щемит сердце, опьяняет мозг. И вот теперь, когда я прорезаю воздух внутри автобуса, следующего по маршруту номер 77 (от железнодорожного вокзала до алюминиевого завода) мне хочется только, чтобы он никогда не останавливался на моей остановке. Помню, когда я училась в начальных классах, то мне почему-то всегда хотелось, чтобы автобус взорвался, пропал, исчез, попал во временную воронку. Да, я была странным ребёнком.

«Человек устроен из трех частей,

из трех частей,

из трех частей,

хэу ля ля

дрюм дрюм ту ту,

из трех частей человек.

Борода и глаз и пятнадцать рук,

и пятнадцать рук,

и пятнадцать рук,

хэу ля ля

дрюм дрюм ту ту,

пятнадцать рук и ребро.

А впрочем не рук пятнадцать штук,

пятнадцать штук,

пятнадцать штук,

хэу ля ля

дрюм дрюм ту ту,

пятнадцать штук, да не рук…»

Тьфу ты! И почему мне в голову пришло это стихотворение Даниила Хармса? Пятнадцать рук, пятнадцать рук. Помниться, кто-то рассказывал, что однажды Хармс просто вышел на улицу и не вернулся. Этот человек лгал. Несколько лет назад я прочла, что Хармс был репрессирован в 1941 году, симулировал сумасшествие и умер в психиатрической больнице!

Я подбираю ноги и сжимаюсь на сидении. Мне уже тысячу раз казалось, что я схожу с ума. Меня это просто убивает. Но психологи говорят, что людей со здоровой психикой не существует. Однако это не повод, чтобы пропустить мимо меня моё безумие, ссылаясь на то, что типа «все мы немного того». Время от времени я живу под принципом «ищи не то, в чём ты похожа на других, а то, чем ты от них отличаешься».

Иногда они смотрят с презрением, а иногда не обращают на нас внимания. Мне плевать на то, что они смотрят на меня, я могу точно также смотреть на них. Но проблема в том, что я всегда буду смотреть на них с презрением, а они могут смотреть на меня как угодно. Да. Они могут смотреть как угодно, как на куклу в витрине, кукла будет смотреть на них с презрением.

Люблю это время суток, потому что в такой час всем плевать на то, кто я и что я. Их волнует только то, что им важно. Люди и кукла. Закон спроса и предложения.

Мы едем мимо «проклятых мест». Они начинаются от концертного зала, где когда-то была церковь и кладбище. Недавно тут опять всё перерыли и нашли огромное количество церковной утвари. На этих местах печать людской глупости, но души тут не кричат. Их тут нет. А вот около учебного морга в медицинской академии. Оу! Там можно с ума сойти. Ходят слухи, что там есть настоящий бассейн, наполненный формалином, и в нём плавают трупы и их внутренние органы. Но в мои планы не входит шататься по моргам, кладбищам и всяким местам вроде того строения, которое затеяли, как администрацию, а в итоге оно оказалось самым загадочным зданием в этом городе. Семьдесят пять душ. И я никому не расскажу, откуда мне это известно.

Время от времени мне хочется выйти на несколько остановок пораньше, пройти от Дворца труда до дома по тем местам, где в это время стоят проститутки и занимаются своим делом. Когда идёшь там, то в голову бьёт мысль о том, что мы слишком сильно различаемся. Я и эти места уже не принадлежим друг другу. Эти места напоминают мне о том, что уже прошло и никогда не вернётся. И в них не вписывается худая и бледная девушка странного вида. Не вписывается ничто, особенно её душа. Эта душа уже совсем другого человека. И поэтому она возвращается домой по привычному пути, через парк.