Игорь Мощук - Фабула. Монология в двенадцати меридиях

Помимо всего прочего Дима обзавелся новой свитой. Но на этот раз она состояла не из профкомоских проходимцев, как в университетские времена, и не из мелких, вечно накуренных жуликов, какие окружали Миронова в эпоху вторых выборов Матвиенко. Теперь в непосредственной досягаемости моего обоняния появились самые настоящие маги, гипнотерапевты, психоастрологи и прочие духовно богатые люди. Один из них, по имени Костя, брался за пять тысяч рублей восстановить генеалогию респондента вплоть до динозавров. Он проникал в такие глубины прошлых жизней, куда доступ был заказан даже всемогущей Кате. С помощью своей уникальной методики Костя способен был досконально понять психологические проблемы клиента и давал бесценные советы, как тому жить дальше. У одного моего знакомого он обнаружил инопланетное происхождение от разумных кольчатых червей с планеты Плюк. Дима уговаривал меня пройти сеанс полного погружения в астральное с Константином и даже предлагал оплатить услуги мага. Я неизменно отвечал лишь, что готов принять лохматого колдуна у себя дома и буквально за пятьдесят тысяч рублей помочь тому критически посмотреть на свою жизнь: мужику-то было под полтинник, а у него ни семьи, ни детей.

Другая – Наталья. Наталья славилась умением распутывать самые замысловатые семейные проблемы и считала себя психологом. Мой старший брат, чей старый брак в те годы разваливался еще быстрее моего собственного, поддавшись на Димины уговоры, решил прибегнуть к услугам семейного психолога Натальи прямо у нее на дому. Максим (так зовут моего брата) изрядно удивился задрипанныму виду жилища прогрессивного специалиста, а сеанс прервал сразу после того, как на свет божий из недр ее дырявого халата появилась колода таро. Наталья консультировала и самого Дмитрия, чей брак, видимо благодаря усилиям ведьмы, продержался на полгода дольше Максова. Стоит ли говорить, что великий семейный психолог Наталья также была не замужем?

Существовала и еще какая-то более мелкая нечисть, которую я уже не помню. С Мироновым стало непросто встретиться въяве. Если он не пропадал в Индии, то непременно был задействован в сеансах прикладной магии выходного дня. Димина судьба, мелькавшая передо мной словно в ускоренной перемотке, содержала слишком много имен, событий и персонажей, чтобы я мог уследить за всеми. Мы синхронизировались по скорости жизни лишь в моменты нечастых встреч, чтобы потом продолжить наш путь в необъятном космосе на разных частотах и орбитах. Трудно сказать, что нас связывало кроме памяти. И мне, и ему было ощутимо дискомфортно находиться рядом друг с другом. Дима тяготился ртутно-желейным течением моих будней, я же считал его недостоверно суматошным и истерично деятельным для человека, выбравшего путь самосозерцания и внутренней гармонии. Если верить Мироновской теории, наши вечные (вопреки мнению Будды) души породнились еще в Великом Университете и там же договорились обтяпать друг для друга какие-то сомнительные делишки на инкарнации, а потому, хотели мы этого теперь или нет, но наши земные тропки причудливо вились и прихотливо сплетались в соответствии с планом, а мы сами, верные предначертанному, снова и снова сходились в одной точке пространства-времени, отмечая вехи пути.

Я проще смотрел на вещи и никогда не задумывался над тем, является ли мой жизненный путь лишь результатом предварительного сговора группы не обремененных телами лиц или же я самостоятельно несу ответственность за свою собственную уникальную и неповторимую судьбу. Косный в мелких привычках, щепетильный частник, я всего-навсего оберегал то, что считал своим, запертым в периметр личного тщеславия. Не мог признаться себе, что потерял одного из немногочисленных друзей, ровно так же как несколько лет спустя не смог признаться себе в том, что потерял жену. Не так уж много было вещей, которые я ценил, не так много сокровищ, чтобы ими сорить, не так много людей, которых стоило бы беречь.

Сейчас, в марте 2015 года, моя хорошо отремонтированная квартира уже начала постепенно превращаться в холостяцкую нору, как это неизбежно происходит с любым жильем, лишенным женской руки. Вот почему Миронов, переступивший порог в своих оранжевых штанах и с огромным бонгом, торчащим из рюкзака, не рисковал нарушить семейную идиллию своим появлением. Не могу сказать, что употребление эйфоретиков в моем доме стало событием рядовым, но оно последнее время случалось всяко чаще, чем употребление домашнего борща. И вовсе не по той причине, что лично я предпочитаю щи. Дима со своим предложением закинуть MDMA был для меня гостем одновременно желанным и тревожным, как эсэмэска о беременности. Дальше вы знаете, повторяться не стану. Миронов явился, подобный тропическому шторму, и, словно рыбацкие лодочки, расшвырял нас всех по разным комнатам. Коля с Серегой нашли приют в гостиной, а мы с виновником переполоха оказались сидящими бок о бок на икеевском диване напротив окна, горящими изнутри и наблюдающими набоковски болезненную асимметричность светового пятна от мягкой лампы на шпонированной поверхности моего письменного стола в кабинете.