Игорь Мощук - Фабула. Монология в двенадцати меридиях

Ну что ж, рецепт праведника по-Мироновски был мне теперь предельно ясен. Смешаем блаженных и юродивых всех мастей в блендере людской ненависти и презрения, присыплем тертым альтруизмом и отольем в формы хилых тел. Кого мы получим? Ответ прост: платоновский Юшка – малахольный полудурок, который не пил чаю и не ел сахару, чтобы кормить и учить девочку-сиротку. Человек, перепутавший ступени пирамиды Маслоу. Его, чахоточного, отправил на свидание с Абсолютом московский прохожий, походя пнув в грудь подкованным кирзовым сапогом. Сюжет, вызывающий выделение влаги из глаз. Я представил себе планету, населенную юшками, и, будучи человеком с экономическим образованием, немедленно смутился вопросом:

– Блин, Димон, если все будут только отдавать, откуда возьмутся производительные силы? Прогрессом движет конкуренция. Если люди перестанут чего-либо желать и стремиться к достижению результата, как общество будет существовать? Что мы будем производить и зачем? Где стимул? Все будем кушать дикий мед и саранчу? Тебе не кажется, что здесь присутствует какое-то наебалово?

– Игорек, наебалово – это один мой знакомый, который дважды на бумаге построил один и тот же колумбарий. А это… Ты просто не понимаешь, насколько продуктивным может быть человек, находящийся в состоянии равновесия. В этом состоянии ты четко осознаешь иллюзорность, искусственность, ненастоящую природу желаний, связанных с мотивацией «иметь» или «получать». Но в то же самое время и с той же силой абсолютно четко понимаешь, что только желание отдавать действительно доставляет тебе безграничную радость. Не важно, кому отдавать. Не важно что. Просто хочется делать добро для других и получать от этого невероятный приток внутренней энергии.

А еще, находясь в наблюдении, испытываешь безграничное и всеобъемлющее чувство любви ко всему сущему. Не животную эмоцию страсти, а желание дарить счастье и искренне радоваться за других. Любовь, которая не требует условий, чтобы быть, – безусловная любовь. Именно безусловная любовь, любовь ко всем граням мироздания служит ядром состояния чистого равновесия. Таким качеством обладают дети до тех пор, пока не познакомятся со множеством «собак» нашего мира, забывая о своем истинном природном коде. Поэтому, находясь в равновесии, ты будешь работать просто так – на благо людей, не для себя. Для всеобщего кайфа. Блаженны нищие! Слышал такое? Они всё отдали.

Меня уже просто воротило от всех этих слов. От любви, благодарности, отдавания, радости, добра и счастья. Иногда так сладко, что становится гадко. Появилось неприятное чувство, будто меня пытаются насильно накормить какой-то приторной шнягой. Захотелось сказать что-нибудь непоправимо скабрезное, чтобы не дать устаканиться воцарившейся вдруг елейно-благостной атмосфере и, чего доброго, не потонуть в этом липком сиропе. Дима говорил о любви так, словно описывал героиновый приход. Я вспомнил питерских бомжей и трущобы индийских городов. Ну гадость же! Я не видел бразильских фавел, но могу легко себе их представить по книжкам Жоржи Амаду. Мне всегда казалось, что такие места – просто язвы на теле планеты, рассадники гноя и тлена. Древние цари предпочитали сжигать трущобы вместе со всеми их обитателями, чтобы не дать расползтись заразе. А тут выясняется, что по всяким помойкам тусуются в основном крутые ребята на сложности nightmare. И судя по численному соотношению бедных и богатых, большинство душ – отличники, которые не прогуливают семинары, а устраивают себе настоящий трэш во время очеловечивания. Я покачал головой.

И задумался о том, что, видимо, моя бывшая жена – либо совсем молодая душа, либо мы с ней еще до воплощения договорились о том, что на инкарнации она будет наматывать мои нервы на свой маленький кулачок, а я развивать терпение, смирение и другие никому не нужные свойства вечной души. Если посмотреть на ситуацию с такой точки зрения, получалась интересная картина: бедная девушка пожертвовала целой жизнью, ради того чтобы помочь мне. Надо будет не забыть сказать спасибо, когда помру.

Мы тем временем вроде бы нашли нужную дорогу. По обе стороны от нее располагались мокрые песчаные отвалы метра полтора высотой, поросшие папоротником. Непосредственно за отвалами начинался редкий и хилый, словно Димины зубы, лес. Солнце скрылось, но и дождь не начинался. Было просто мрачно, сыро, и очень хотелось выпить.

– Если все будут работать на благо друг друга исключительно с целью отдать, – сказал я после паузы, которая затянулась и требовала заполнения, – это ж коммунизм какой-то получится, не иначе.