НК: Они летали во сне

Редактор Виола Панкратова

© НК, 2018

ISBN 978-5-4493-6333-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это был погожий летний денек. В такие деньки просыпается ребяческое желание смотреть на все вокруг: на людей, на небо, на деревья – и чувствовать каждой частью своего тела ветерок, слышать шелест листьев, дать волю своему воображению и оказаться мыслями там, где вы никогда не были. Наш герой, будучи одним из таких мечтателей, закрывая глаза, оказывался в ином мире, который строил сам, в своем разуме. Там он был законодателем и градоначальником, творцом и Богом. Но этот мир был пуст. Несмотря на всю грандиозность, житель в нем существовал всего один. И даже попытки изменить положение, внедряя в обитель людей, были тщетны. Жители были то молчаливы, – тем самым, исключая возможность занятного диалога, – то слишком романтизированы «автором» и получались какими-то смазливыми размазнями. В итоге, идею с заселением персонажей он оставил совсем, и благополучно оставался единоличным хозяином и обитателем своей вселенной.

Процесс творения пристанища чаще всего происходил по ночам. В отсутствии сна или же (если Вам будет угодно), присутствии бессонницы, он ворочался из стороны в сторону на жалком куске картонки, жадно пытаясь застроить каждый уголок в своем подсознании, чтобы вновь в него окунуться. В процессе довольно рутиной, жалкой, отнимающей все силы и стремление к жизни работе, на холодной картонке, его согревало творение. Оно было способно насытить его в моменты абсолютного голода. Фантазии разума заменяли суровую реальность, а может быть даже и его самого.

За отсутствием друзей надобность говорить отпала сама собой. Иногда ему казалось, что говорить он и вовсе разучился, как, впрочем, и читать (за неимением литературы). Сны были непозволительной роскошью, но изредка все-таки посещали его. В одном из таких снов, стоя где-то поодаль, лишь пожелав, он создавал землю, затем траву, затем небо. Стоило ему захотеть, и вот уже растекался по земле ручей, а рядом, прямо у него на глазах, за считанные секунды возвышался лес. Подобные сновидения, казалось, способны длиться вечность. Но у всего прекрасного наступает конец.

Настолько отчаявшись от своего никчемного существования, он, как только предоставлялась возможность окунуться в мир снов, попробовал снова и снова воссоздавать образы и картинки в своей голове. Так он и жил поделив себя на две части: выдуманную и реальную. Хотя уж очень хотел, в самом деле, оказаться в мире придуманном, обретенном…

Несмотря на летний денек, та часть города, где находится реальное жилище «демиурга», далеко не светлая. В любое время дня и ночи в этом месте темно и сыро. Всему виной густой, темный дым, выходящий из труб заводов и проклятых фабрик. Улицы здесь были узкие, смердящие серой и дерьмом, куда не ступи – везде лужи, да и едва ли возможно было что-то рассмотреть в этой бесконечной мгле. Хотя нашему скромному господину, – фонари не требовались, – для него все было привычно настолько, что различимо вне зависимости от того был то день на дворе или ночь. Как-то его посетила мысль: «Может, оттого я все вижу, что живу здесь, как крыса и все помню. И так каждый день. Все мы – крысы, кажется, уже по запаху можем определить, кто перед нами стоит, а дом можем найти, просто шагая в единственно-верном направлении».

И чисто по-крысиному, словно чувствуя сыр, шел он на работу, оставляя свою картонную постель, обрамленную черепицей падающей с крыши, в темной подворотне, где он ютился один, не считая нескольких крыс, которых он пронумеровал, в зависимости от особых признаков. Например, ту, что была с белым пятном на боку, он нарек номером «первым». А ту, что как-то неестественно хромала номером «вторым», а крысу, с явным дефектом в виде отсутствия кусочка хвоста номером «третьим».

Путь на работу был чрезвычайно запутанным. Он только и помнил, что отсчитывал каждый свой шаг. Поворачивал то направо, то налево, пока не упирался в цель. И кроме этих заворотов да шарканья ног в его голове не сохранялись никакие особенности его пути. Впрочем, выходя из тьмы, он также не помнил куда и зачем идет, а главное почему; каждый выход из тени сопровождался болью в глазах от яркого (как ему казалось) света. И только интуитивно, чисто автоматически, оказываясь перед свалкой, он более или менее приходил в себя и все вопросы тут же снимались с рассмотрения.