Ольга Алейникова - Лилии для Эйвери

– Что тебе нужно, Этан? – спрашиваю я, стараясь не волноваться, хотя это плохо у меня выходит. Моё сердце бешено колотится ещё с самого начала заседания.

– Послушай, – говорит мужчина спокойно, – всё ещё можно отменить.

– Отменить? – удивляюсь я. – Ты согласен добровольно отдать мне Эйвери?

– Нет, но давай поговорим.

Я смотрю на Этана и пытаюсь понять, что чувствую. Этот высокий, темноволосый мужчина мог бы сводить с ума миллионы женщин и пользоваться этим, но он предпочёл посвятить свою жизнь преподаванию математики и воспитанию чужого ребёнка.

Следует быть благодарной Ханту за то, что моя сестра не осталась на улице или, что хуже, со своей матерью, но это не значит, что я оставлю Эйвери ему. Она – моя сестра, и никто не посмеет забрать её у меня.

– Это бессмысленно, – только и отвечаю я.

– Ты готова наплевать на всё, что было? – вижу, как мужчина начинает нервничать.

– Ничего не было, Этан, – говорю я уверенно, и стараюсь убедить себя, что так и есть на самом деле. – Ты отдашь мне сестру, и на этом всё закончится.

– Хочешь войны? – спрашивает меня мужчина, а я лишь усмехаюсь.

– А ты разве не понял? Война началась уже давно.

Разворачиваюсь и уверенным шагом иду к выходу. Этан не бежит за мной следом, и я этому рада. Нам больше не о чем разговаривать. Никто не хочет уступать, а это значит, что ближайший месяц будет слишком напряжённым.

Я прихожу домой и пытаюсь забыть всё, кроме лица и голоса своей сестры, чтобы знать, ради чего полностью меняю свою жизнь.

Моё первое воспоминание о маме отличается от тех моментов, которые обычно помнят дети о своих родителях. Никаких свечей на большом торте, первого снега или захватывающей сказки на ночь. Ничего из того, что бы я хотела сохранить в своём сердце навечно.

Итак, моё первое воспоминание таково: мне четыре года, и мама пытается утопить меня в ванне. Порой я просыпаюсь ночью от того, что чувствую вкус пены для купания у себя во рту и не могу восстановить дыхание. Я задыхаюсь от боли и страха так же, как задыхалась от воды двадцать лет назад. Это преследует меня всю жизнь, хотя в моей судьбе бывали моменты и пострашнее. Должно быть, первое предательство помнишь особенно остро.

На работе я допиваю вторую чашку кофе и пытаюсь не заснуть. Жаркий аромат кофе перебивает запах цветов, и я могу лишь наслаждаться этим.

Говорят, что имя предопределяет судьбу человека, и я, как ярый противник всех примет и предрассудков, должна стараться опровергнуть и это заявление, но, на редкость, я с ним согласна.

Моя приёмная мама Джулианна всегда говорила, что я с точностью до мелочей оправдываю своё имя. Она называла меня белой лилией, светлой и нежной, словно цветок. Я с упоением слушала её сказки о горных цветах и наслаждалась тем, как она расчёсывала мои светлые волосы. Самые тёплые воспоминания за мои двадцать четыре года. Мы не выбираем, что сохранить в своих мыслях, но мы можем доставать из памяти одни и те же приятные моменты раз за разом, и они никогда не смогут надоесть. Обещаю.

– Вы ещё работаете? – слышу я за своей спиной и оборачиваюсь. Передо мной стоит молодой человек, он явно спешит, потому я сразу же бросаюсь ему помочь. Люблю быть полезной в таких ситуациях.

– Конечно, – отвечаю я и отставляю чашку с недопитым кофе. – Вы хотите букет? Посмотрите на эти готовые композиции. Ромашки и васильки. Нежно и необычно.

– Я уже знаю, что мне нужно, – отвечает парень вежливо. – Пионы, семь штук.

Я могу лишь согласиться и выполнять заказ. Когда я прикасаюсь к стебелькам цветов, то будто заряжаюсь их энергией, будто окунаюсь с головой в мир волшебных запахов и нежных цветов.

– Ну что, родные, – говорю я букету из ромашек и васильков, когда парень уходит, – сегодня вам не повезло. Но завтра вас обязательно купят.

Я верю, что, если бы цветы умели разговаривать, они бы могли многое нам рассказать. О бескрайних лугах, на которых они растут, о самом голубом небе и вечно жарком солнце, о каплях дождя и радуге, о призрачных потоках ветра, которые колышут стебельки и разносят аромат на десятки миль.

Хоть цветы и не говорят привычным нам способом, у них тоже есть свой язык. Нужно лишь уметь его понимать. У них есть всё для того, чтобы люди смогли увидеть очевидное, но, к сожалению, мы все порой слепы.

Мы привыкли верить словам или, что ещё хуже, собственным надеждам, но никак не реальности. Люди так часто изначально демонстрируют нам своё лицо, но мы, по собственной наивности или глупости, не замечаем этого. Мы живём в придуманной реальности, и в ней, к сожалению, слишком много места для разбитых сердец.