Виктор Чочиев - Пёс Господень. Сценарий в формате повести

…Это был небольшой смоковничный сад, огороженный невысоким забором из необработанных камней. Варавва сразу же забрался на самое высокое дерево, остальные мальчики залезли на соседние деревья, неосознанно стараясь быть поближе к нему.

Первое время они лакомились спелыми смоквами молча. Но через минуту-другую всё-таки начали потихоньку переговариваться:

– А Исаак, дурачок, побоялся пойти с нами.

– Через неделю уже начнут опадать

– Вкусно-то как!

– А пошли потом на пруд!

– Вот бестолковые, учишь их, учишь… – подумалось Варавве, а вслух он негромко, но резко проворчал:

– Тише вы! Что раскричались – услышат. И хватит жрать – с собой собирайте!

Через минуту самый маленький мальчик всё-таки не смог сдержаться:

– Варавва, а пойдём потом купаться?

Варавва молча показал ему кулак – мальчик покраснел и отвернулся.

С высоты своего дерева Варавва осмотрелся вокруг, и, не заметив никой опасности, начинал очень быстро собирать смоквы в небольшой холщовый мешок. Набив его полностью, он сорвал с ветки самую большую смокву, которую заприметил уже давно, и быстро, с аппетитом стал её есть. Его пухлые губы порылись соком спелого плода. Варавва вдруг почувствовал себя совершенно счастливым человеком, и, чтобы удержать это радостное ощущение подольше, даже закрыл глаза.

Вдруг – крик одного из мальчишек:

– Ай-йай!

Варавва быстро оглянулся и увидел, как пацаны разбегаются кто куда, а к его дереву, грозно и молча, бегут двое мужиков с кольями. Позади них ковыляла костлявая старуха, также вооружённая палкой. Тишину разорвал её пронзительный крик:

– Хватайте его! Бейте его! Сын потаскухи! Его шайка нас по миру пустит! Бейте Варавву!

Варавва спрыгнул на землю и неожиданно для всех побежал прямо на одного из мужиков, резким «финтом» уклонился от его страшного удара и сам ударил мужика с разбегу головой «под дых». Мужик, охнув, согнулся и схватился за живот. Варавва обежал его, но в это время кол второго мужика слегка «достал» его по голове. Варавва пошатнулся и бросился в направлении старухи. Со словами «жадная ведьма» он оттолкнул её, так что та осела наземь, и, подбежав к забору, перепрыгнул через него и скрылся в овраге.

А старуха, сидя на земле, всё била и била о землю рукой, и в исступлении кричала:

– Хватайте его! Убейте его!

Неровной шаткой походкой Варавва медленно шёл к своему дому. Одной рукой он держал небольшой мешочек со смоквами, другой прижимал к рваной ране на голове пучок травы с запекшейся на ней кровью. Мысли его путались, и каждый шаг отдавался резким горячим толчком где-то в самой середине головы.

Наконец, он подошёл к дому. Это была очень низкая хижина у подножья холма – почти землянка, без двери и окон.. Возле неё, играя, на земле возились две девочки пяти и семи лет, одетые в ветхие рваные платьица. Заметив Варавву, девочки вскочили и кинулись ему навстречу с радостными криками:

– Ой! Братик пришёл!

– Варавва!

Старшая девочка в тревогой спросила.

– А что это у тебя с головой?

Варавва попытался ответить с самым беспечным видом:

– Да… так… Задел о ветку… в роще.

Не почувствовав его слабости, девочки продолжили свои беззаботные расспросы:

– За восточными воротами, да?

– Да… там.

– А почему ты нас не разбудил? Мы бы пошли с тобой!

– Вас только мне и не хватало…

– Ты купался сегодня?

– Сегодня нет… Завтра пойду… Что я… купался я сегодня, купался…

– Ну почему мама не разрешает нам ходить на пруд!

– Правильно… вы же… девочки.

Через низкий дверной проём Варавва вошёл в дом – земляной пол, никакой мебели, жужжание невидимых в сумраке мух. В углу на охапке сена сидела очень худая женщина – его мать – с годовалым младенцем на руках, которого она кормила своей тощей грудью. Варавва протянул матери мешочек:

– Вот – возьми, тут смоквы.

– Да простит Господь моего сыночка!… Повесь его.

Варавва обернулся к двери и повесил мешочек на гвоздь, торчащий в растрескавшемся дверном косяке. Приглядевшись к сыну, мать положила ребёнка на сено, встала и усталым спокойным голосом сказала:

– Пойдём, твою рану надо промыть.

Мать обняла Варавву и вывела его наружу к большому глиняному бочонку с обломанными краями. Хорошо выскобленной тыквенной плошкой она зачерпнула воду из бочонка и в несколько приёмов промыла рану на голове согнувшегося в поясе Варавве. От прикосновения материнской руки, счищавшей присохшую грязь и кровь Варавва взвизгнул: