Александр Рей - Клубок 31

Хотя, может, я просто уже к этому привык и не обращаю внимания, а для кого-то такой поход оборачивается полным кораблем впечатлений.

Моё отделение находилось в первом корпусе, что ближе всех к воротам.

Весь первый этаж занимало 15-ое детское отделение, где я, собственно, и работал. Сверху соседствовало 16-е платное, где лечили от лёгких неврозов и нервных срывов. Пациентов 16-го отделения можно было всегда встретить оккупирующими лавочки возле общего подъезда и дружно пускающими клубы сигаретного дыма, создавая подобие тумана.

Сейчас, по прошествии стольких лет, я могу ответить на вопрос, который задавал себе после увольнения достаточно долго: «За те годы, что проработал психотерапевтом в больнице, я больше приобрёл или потерял?»

Ответ: «Я не знаю!».

Я не знаю, чего было больше: взлётов или падений, успехов или неудач? Не знаю, правильно ли я сделал, что оказался там.

Раньше бы я сильно парился, изводил себя, задавая вопрос «А что если?». Короче, занимался тем, что, в общем, называется «эмоционально-моральная мастурбация». Бесконечный перебор всевозможных вариантов исхода и анализ, анализ, анализ… Крыша может съехать!

Благо, теперь этого нет благодаря отцу. Он мне когда-то сказал:

– Любое решение, которое ты примешь, будет единственно правильным и верным.

– Почему? – я совсем тогда не понял этого утверждения.

– А потому, что ты не знаешь, как бы было, сделай ты другой выбор, – ответил папа и принял выражение лица мудрого аксакала. Я тогда всё равно ничего не понял: ведь мне было лет 10—11.

Фраза же запомнилась, несмотря на кажущуюся бессмысленность и сложность, и стала одним из жизненных кредо. Жаль только, что для отца сказанное им ничего не значило.

Поэтому, зная, что я поступаю правильно, ничего не остаётся делать, как быть благодарным за опыт.

В то время в моей совсем ещё детской голове помещались огромные весы, на которых я постоянно взвешивал тщательно отобранный и отсортированный товар – правильные или вредные поступки, слова, встречи…

Теперь этого нет.

Я знаю, что работа в психушке многому меня научила и так же много безвозвратно отняла.

Как говорил один очень известный писатель: «Однажды мы оказываемся в точке, где нам хорошо, где мы счастливы. И вместе с тем постигаем, что цена нынешнего состояния – все проклятые неудачи, вся невыносимая боль, все побеждённые страхи. Если бы не проблемы-преграды, мы бы остались там, где были. Они помогают нам расти, заставляя двигаться вперёд, не позволяя стоять на месте, ожидая, когда счастье само, растолкав горе, ворвётся в нашу жизнь. Нам же остается сказать, когда приходим к счастью: «Спасибо, что были в нашей жизни! Спасибо, страх! Спасибо, боль! Спасибо, печаль!».

Красивые слова и очень мудрые, но для меня бесполезные. Потому что я способен сказать «спасибо» только тогда, когда достигну заветной цели, земли обетованной. А, двигаясь к ней, я, как и все, проклинаю, ненавижу, жалею…

Все богатство моего отделения добывалось тяжким трудом заведующей, имевшей врождённый талант находить и добиваться необходимого у людей, желающих очистить душу благотворительностью. Техника, тренажёры, игрушки, вкусности – всё это поставлялось в отделение с завидной регулярностью и рвением со стороны любителей детских болезней. Всегда найдутся люди, жалеющие больных детей и сирот и желающие наградить их за болезнь или сиротливость всеми земными благами.

Просто сталкиваясь с благотворительностью, я понял, что, во многих случаях, кроме удовольствия от материальных благ, она ещё и воспитывает в человеке психологию нахлебника, знающего, что за неудачи, горе и обездоленность тебя будут кормить, поить и одевать. Тебе же для этого ничего не надо делать, кроме как быть несчастным.

Только в последнее время зарубежные спасители поняли это. И, вместо традиционного обеспечения «рыбой», они учат умению обращаться с удочкой, в общем, добывать улов самому. Но, к сожалению, не все. Сейчас также находятся много желающих «помочь» и «наградить» – англичанки пенсионного возраста, стремящиеся поскорей смыться от гомонящей толпы маленьких почтичеловеков; молоденькие итальянки, говорящие только о предстоящем вечере в баре, а также немцы, американцы и даже немного французов (видимо, у них и своих регулярно болеющих хватает).

Короче, все были довольны: заведующая – тем, что находила себе в вечных поисках занятие и смысл творческой жизни; иностранцы – тем же и ещё спасенной душой.