Михаил Александров - Иди

Многое, из того о чём рассказывал брат, Мишке было не понятно. Например, зачем где-то надо добывать дрова, если они всегда есть, а если уж и нет, надо идти в лес и нарубить. Так же было не понятно, как могут дома быть такими большими, что в них можно поселить целую деревню. Тогда Женька такие дома рисовал, и получалось, что они стоят один на одном, называется это этажами и квартирами. Но вот где в таких домах держать скотину, особенно коров, Мишке было не понятно всё равно. Женька над ним смеялся, что младшему, конечно, не нравилось.

Так же, Мишке не нравилось, что старший брат наотрез отказывался что-то делать по хозяйству. Например, убирать сено, загонять во двор скотину, когда дома ещё никого нет, а стадо уже пригнали. И ещё хуже, что оправдывался он тем, что человеком является городским, а не каким-то колхозником, как Мишка. Получалось, что он важнее и извалять его в грязи на дороге желание всё-таки иногда у Мишки появлялось.

***

Лето тем временем подошло к концу, настала грибная пора, Мишка с братом каждый день ходили в лес. Грибником, как и рыбаком, Женька оказался хорошим, в грибах разбирался, лес любил. Вот только к месту и не к месту хвастался своей Карелией, что и грибов там больше, леса лучше и красивее, чем здесь, да и сами грибы лучше. С его слов выходило, что там он собирал одни белые, ну на крайний случай маслята, которых в наших лесах не водилось совсем. Мишке было обидно такое слушать, так как лучших мест и тем более лесов он себе не представлял. Но Мишка уже свыкся, что это его старший брат, а значит, ссорится и драться с ним не следует. Мамка с папкой постоянно об этом говорили, учили всегда держаться друг за друга, так как надеяться им почему-то больше не на кого и надо быть дружными.

Потом, в августе, приехала ленинградская бабушка Кира. Выглядела на этот раз она расстроенной и как Мишка понял брать двоих внуков в её планы не входило. Бабушка говорила, что ей это будет непосильно, пенсия у неё не большая, да и квартира тоже. Что на двоих детей много расходов, нужно покупать всю одежду, да и прокормиться будет трудно. Мамка с папкой обещали помогать, забирать братьев на все каникулы и давать денег сколько могут.

Разговоров на эту тему у взрослых было много, и Мишка с Женькой, волей не волей, кое-что слушали. Часто приходили родственники и просто соседи, все ахали и охали и почему-то детей жалели. Иногда разговор заканчивался тем, что мамка начинала плакать, бабушка Кира тоже, а папка уходил, хлопнув дверью.

Потом всё повторялось по новой. Говорили, что Люська, наша мать, непутёвая, такой же непутёвый бабушкин сын, что такая всем досталась доля, и разлучать братьев нельзя, раз так случилось, да и девать их больше некуда. Отправить в Ленинград в итоге, было решено обоих. Проводы назначили через неделю, что бы в городе успеть устроить детей в школу и купить всё необходимое. Папка поедет в Ленинград, поможет отвезти вещи и продукты.

Поезд на Ленинград отправлялся ночью, до станции было не далеко, но выехать надо засветло, дорога лесом и проехать по ней в темноте трудно. До станции повезёт дедушка Михайло Кулик и мамка, посадят на поезд и вернутся.

Лошадь запрягли рано, привязали, положив травы, во дворе. На телегу наложили сена, покрыли одеялом. Мишка с Женькой суетились, им было весело и интересно, складывали на телегу вещи, которых собралось много. Перед их отъездом папка зарезал барана и насолил кадушку мяса, которую увязали и приготовили к отправке. Погрузили большой узел картошки и такой же всяких других овощей. Корзинка яиц была приготовлена и стояла на крыльце, её надо взять на руки, что бы яйца не побить. Вторя корзинка, с банками варенья, мёда, пересыпаных сушёными яблоками поставлена в середину телеги. Эмалированное ведро творога дедушка Михайло пристроил спереди, к нему привязал второе ведро, с солёными грибами. Ещё была кожаная сумка с ощипанными курицами, узел с луком и чесноком, сушёные грибы и ягоды, корзина с едой. Наконец всё уложено и увязано, все готовы отправиться в путь.

Проводить отъезжающих, собралась вся деревня, некоторые несли баночки, кто мёд, кто варенье, кто мешочек с сушёными травами. Всё распихивалось по уже увязанным узлам-корзинам. Детей усадили на телегу, дедушка взял вожжи, как вдруг, папкина сестра тётка Вера запричитала и заплакала. За ней заплакали другие. Тут Мишкино хорошее, хотя и волнительное настроение, в миг исчезло и он тоже громко завыл. Ему вдруг показалось, что происходит что-то страшное, что он уезжает навсегда и больше никого никогда не увидит, что его деревня, в которой прошла вся жизнь, исчезнет и её больше не будет. Мишка рванул с телеги, но его схватили, усадили на место, мамка крепко прижала к себе и тоже плача крикнула на дедушку: