Валерий Чеснок - Хутор. Рассказ

Главный уловил иронию. Посмотрел на меня сочувственно.

– Он собирает заповедник. Прочти и сам в дороге. От меня привет, скажешь, что к концу месяца навещу взглянуть, что накопали. Возьми редакционную фотокамеру – два-три снимка в номер…

Не заметив ожидаемого энтузиазма, сказал вдогонку.

– Влюбись наконец-то, в экспедиции красивые умные девчата.

И, уже отвлекшись на какие-то бумаги, пробормотал:

– Желательно с филологическим образованием, Нина позвонила – в редакцию уже не вернется.

Ехать более часа. Электричка напоминает коммунальную квартиру: все друг друга знают, здороваются, обсуждают новости, дремлют, влюбляются, смотрят в «телевизоры» – окон с бесконечными, не повторяющимися ландшафтами, вопросы по кроссвордам объявляют громогласно, переговариваются с продавцами обегающими вагоны с неподъемными сумками газет и мелких товаров, молча подают монеты просящим. Запомнилась одна – въехала в вагон на коляске, встала, встряхнула грязными юбками и пошла по проходу, протянув жилистую руку, подаваемые деньги тут же исчезали в оборках одежды, показалось, что она их бросает на пол, но нет, только черные пятки мелькают….

Пожилому певцу в потрепанных джинсах, с гитарой вошедшему в вагон, заказывают песни:

– Николай, давай свою про казачку и казака с конем у колодца… Он театральным жестом откидывает со лба седую прядь и на двух аккордах исполняет песню, расслышать которую уже в середине вагона невозможно за грохотом электрички. Его сменяет гармонист, парень, похоже, студент, поет тихо, клавиши гармошки как стук каблуков.

Мороженщик – сетчатая грязная майка, кепка, топорщиеся усы, темно-коричневый загар, будто он продает мороженое на пляже, а не бродит по электричкам. В руке – ремень большого ящика из пенопласта, обтянутого цветастой потертой тканью, в проходе он подталкивает ящик коленями, поминутно повторяя:

– Мороженое, мороженое, пломбир, эскимо в шоколаде, рожок «Большой папа», фруктовый лед, мороженое… Кто забыл купить? Выражение лица свирепое, как будто предлагает не мороженое, а орудия пыток.

Большинство – дачники, пенсионеры, со своим вооружением: тяпки и грабли, обмотанные тряпками, сумки с продуктами…

Но вот дверные створки распахивает девушка, оглядывает вагон, улыбка и жест рукой. Показалось, что мне… Нет, увы. Кому-то за моей спиной… Идет по проходу… Как появляются такие шедевры! Конечно, неземного происхождения!…Камера в сумке, не успею, да и неловко. Запомнить – волосы, глаза, полуоткрытые губы, нить мелких бус с зеленым кулоном, пояс на талии, как будто свитый из веревочки, колени… Все, прошла мимо.. Усилием воли стараюсь не обернуться. Электричка притормаживает, оборачиваюсь… Ее нет – перешла в другой вагон или вышла на остановке… Я идиот! Но что, бегать по вагонам… Остался только запах, уже едва уловимый, какие-то цветы… Одно утешение – вытащил альбом, стал набрасывать портрет незнакомки. Тетка рядом заглядывает, говорит соседке:

– Ты подывысь, похоже намалював, хлопче. Я ее бачила – гарна дивчина…

Захлопнул блокнот.

Электричка выбралась из тесноты городских кварталов. Еще в городской черте ввалились в вагон рыбаки в сапогах, с рюкзаками, шумно рассаживаются, как будто собираются ехать долго, но через несколько остановок поспешно выходят.

Похоже здесь, под стук колес и завывания электрички – своя налаженная повседневность, где выясняют отношения, завязываются романы, выпивают, ссорятся и мирятся.

Я вспомнил о конверте редактора, открыл – несколько листов – архивных копий, стал перелистывать.

«Записка « О необъяснимых случаях, происходящих в пределах хутора Н…, кои стали причиной нелепых слухов и беспокойств среди как населения хутора, так и прилегающих к оному поселений»

– Ваше превосходительство! В дополнение к прежнему моему докладу сообщаю Вам о событиях имевших быть в означенном хуторе.

По смерти его, пришли женщины, по обычаю обмыть тело. И по их свидетельствам он им показался весьма тяжелым. Они очень удивлялись, почему так отяжелело тело. Привезли гроб, нужно было положить покойника в него. И все кто был в хате, а кроме женщин было и несколько мужчин, не смогли тело с постели переложить в гроб. Позвали соседей, переложили кое-как. И теперь уже не удивлялись и по словам всех, кто там был, беспокойство овладело всеми. Послали за уездным лекарем и священником. Лекарь пришел первым посмотрел как мужчины гроб с телом затаскивают на стол, почесал затылок, удивляясь тому, выпил поднесенной водки и сказал, чтоб скорее несли на кладбище…