Евгений Скоблов - Первая Рыжая. Повесть (Издание второе, дополненное)

– А здесь что, плохо?

– Здесь не плохо. Здесь отвратительно . Поэтому все умные люди уехали в семьдесят втором и семьдесят девятом. Понимаешь, Алекс, я хочу нормальной жизни, меня, видишь ли, задолбали ваши советские порядки. Мы здесь не живём, а выживаем. А я хочу, чтобы мой сын вырос свободным человеком. Ясно тебе, простая душа?

Сын… Это было для меня ещё одним открытием. Но в данный момент мысли мои были заняты другим. Я был комсомольцем, как и все студенты института, а на нашем, выпускном курсе, некоторые уже успели вступить в коммунистическую партию Советского Союза, поэтому, я вдруг почувствовал себя очень неловко. И вообще, весь этот разговор действовал на меня угнетающе. Конечно, можно было сказать, что мне уже пора, но мне показалось, что это может очень обидеть Татьяну, ведь она со мной откровенна, и получилось бы, что я просто испугался и убежал.

– Можно мне ещё выпить немножечко вина? – мне просто хотелось перевести разговор на другую тему.

– И мне тоже. Поправка требует добавки, как говорят у нас в бюро. Алекс! Вы на меня сегодня действуете успокаивающе, за это Вам полагается сладкое… но немного позже.

Мы выпили, закусили шоколадом. Татьяну снова потянуло на ту же тему.

– Вообще-то мне Израиль и даром не нужен. Просто через Израиль легче уехать в Европу, а лучше, в Штаты. У меня подруга живёт в Бостоне. В семьдесят шестом вышла замуж за Изю Бомштейна. Они и познакомились в нашей компании. У Изи в Нью-Йорке были родственники, сделали вызов. Три года, как уехали, теперь живут как люди. Изя поначалу работал в гараже, теперь таксист, зарабатывает неплохо, у Алёны свой косметический салон…

Для меня всё это было настолько ново и настолько чуждо, что я слушал, открыв рот.

– Вот ты, – Татьяна ткнула в меня пальцем, – закончишь свой институт, отправят тебя в Мухосранск, и что тебя там ждёт? Чему, вообще, вас учат? Политработе, не иначе, а чему могут ещё научить в совковом институте? Будешь поднимать колхозную культуру, в свете партийных решений… Ты же, наверное, ещё и комсомолец? А «Малую землю» читал?

Я замолчал, не представляя пока, что могу ответить Татьяне, поскольку был окончательно сбит с толку. Израиль, Европа, Америка… и ещё американский таксист Изя Бомштейн… Ё-моё…

Да, я учился в одном из лучших советских высших учебных заведений. Из нас готовили специалистов, которые после выпуска должны были нести культуру и просвещение в массы, чем я и собирался заняться, как к тому призывали партия и комсомол. И, разумеется, не просто читал, а изучал «Малую землю». Несмотря ни на что, литературные произведения Леонида Ильича Брежнева, всё ещё были для меня вещами, которые я никак не мог, да и не хотел выбрасывать из головы. Более того, три с половиной года назад, на вступительном экзамене по русскому языку и литературе я писал сочинение по «Малой земле» и получил оценку «хорошо».

Тогда среди студенчества, и не только, ходили слухи, что эту книжку написал Генеральный секретарь не сам, а вот всю премию забрал себе. Хотя, казалось бы, мог и поделиться с теми, кто помог ему сочинить книгу. А вот я, например, не мог взять в толк, как такой солидный человек, политический деятель и главный начальник нашего передового отряда – коммунистической партии, мог вот так запросто присвоить себе чужой труд. Это что же получалось? Что, может быть, он не сам воевал там, на Малой земле? Но факт оставался фактом: на Малой земле Леонид Ильич не только воевал, но и проявлял мужество, героизм и отвагу, чем снискал уважение подчинённых и авторитет среди товарищей. И очень возможно, выражаясь словами героя одного сверхпопулярного фильма, «свой офицерский паёк под койкой не доедал». А раз так, то и книгу написал он сам! Или, почти сам.

Скорее всего, надиктовывал воспоминания, а секретарша печатала на машинке. Мне представилось, как Леонид Ильич неторопливо прохаживается по кремлёвскому кабинету в синем шерстяном спортивном костюме с надписью «СССР» на груди, и диктует свои воспоминания, покуривая сигаретку «Новость», и, возможно, попивая чаёк, как на фронте – «со спиртиком». Хотя, может быть, это происходит на загородной правительственной даче Генсека: «…после слова „поехали“, поставьте точку, пожалуйста…. или, может быть лучше восклицательный знак?»…

– Ну, что приумолк, комсомолец? – донёсся до меня, словно издалека голос моей строгой, но всё ёщё не вполне трезвой наставницы. Я встряхнул головой и сказал, как можно спокойнее: