Обозлиться на своего шефа Анатолию было за что. Их фирма поставляла в Белоруссию новое оборудование. Линия была закончена, опробована на месте и запущена в производство. Неделю назад неожиданно от заказчика пришёл факс о каких-то неполадках. Гарантийным обслуживанием от фирмы занимается специальная группа. Но так случилось, что из пяти человек этой группы двое уже были в командировке где-то в районе Красноярска, двое перед праздниками срочно «заболели» и один уже неделю находился в отпуске. Вспомнили, что Анатолий знает русский язык, что именно он проектировал и изготавливал опытные образцы деталей, из-за которых начались сбои на линии, и шеф, долго не раздумывая, вызвал его из цеха и предложил ему поехать и разобраться в случившемся. Конечно, Анатолий мог бы найти причину, чтобы отказаться, но промолчал и теперь злился и на шефа, и на себя. Он понимал, что за пару дней там не управиться, придётся работать всю неделю, прихватив субботу и воскресенье. Как раз на праздники! Но в Белоруссии это просто выходные: Пасха у православных в этом году выпадала на две недели позже. Обидно. Он так ждал эти четыре свободных дня. Уже запланировали с женой поездку и договорились встретиться с родственниками во Франкфурте. Теперь придётся ей набиваться к кому-нибудь в попутчики. И Анатолий ругал и себя, и шефа последними словами.
Жена, узнав о командировке, естественно, устроила скандал. Ещё больше накалил обстановку её упрёк в том, что он обещал до праздников вскопать этот злосчастный кусок земли на даче, где жена собиралась высадить лук и редиску, но у него всё время находились причины, чтобы отложить эту работу на потом.
Закончив копать, Анатолий вернулся домой и стал собирать вещи в дорогу. Жена из протеста ушла в зал, включила телевизор и, добавив громкость, улеглась на диване. Анатолий сложил в сумку несколько рубашек, пару футболок, смену белья, двое джинсов, спортивное трико, несколько пар носков, начатую книгу и ещё кое-какую мелочь: командировка всего на неделю, так что нет нужды брать с собой много вещей. И тем не менее мало-помалу сумка наполнилась. Спать лёг рано, не дожидаясь жены.
Ночь была для него беспокойной, хотя обычно он спал хорошо и утром мало что помнил из приснившегося. В эту же ночь его замучили разные сны. Он просыпался, ясно помня то, что снилось, думал: «К чему бы этот сон?», в тревоге засыпал, видел другой сон и опять просыпался с беспокойством в душе. Не то чтобы сны были плохими, напротив: они возвращали его в прежнюю жизнь, о которой он начал постепенно забывать. Сначала приснилось, что он работает на экспериментальном заводе и как раз получил повышение по службе. Теперь ему положен был отдельный кабинет с приемной и секретаршей. Во сне Анатолий шёл с секретаршей по коридору и давал ей поручения, касающиеся новой мебели для кабинета. Потом уже оказался в кабинете, сидящим в удобном кресле у большого полированного стола, к которому был приставлен длинный – для совещаний. Все стулья в комнате были заняты. Он видел лица, которые узнавал, но не всех помнил по имени. Кто-то из них когда-то руководил им, но теперь именно он оказался тем единственным, которому доверили ответственный пост. Анатолий даже во сне чувствовал, как от гордости распирает грудь. Особенно приятно было видеть своих бывших начальников, которые сидели смирно, как ученики в первом классе, подобострастно заглядывая ему в лицо и пытаясь уловить настроение начальника.
Совещание так и не началось: Анатолий проснулся. Он попытался вспомнить, о чём всё-таки должно было быть совещание, но не мог. Однако на душе было тепло и приятно, и он ещё несколько минут бодрствовал, наслаждаясь чувством чего-то достигнутого…
В следующем сне он оказался на опушке леса. Откуда-то пробивался еле слышный звук работающего трактора, который вовсе не заглушал весёлого птичьего щебета, шума листвы, писка снующих в траве полевых мышей. Эти звуки были громкими и почему-то отдавались ещё и эхом. Анатолий шёл по траве на приглушённое тарахтенье мотора, но лесные звуки становились всё явственнее, а тарахтенье постепенно стихало, пока, наконец, совсем не исчезло. И тогда неожиданно его охватили страх и тоскливое чувство одиночества. Радостный щебет птиц сменился уханьем совы и карканьем ворона; вместо шума листвы послышался треск падающих деревьев, а писк мышей перерос в злобное урчание неведомых зверей.
Он проснулся в испарине, ещё явственно слыша страшные звуки. Подумал: «К чему бы этот кошмар?» – и опять провалился в сон.
Читать дальше