Вадим Голубев - Изломы судеб. Роман

С десяти лет Лёнька начал работать в мастерских Александра Федоровича. Пока его отец был на свободе, обучил мальчишку всем премудростям профессии. С годами Лёнька стал лучшим работником дядюшкиного заведения. Однако был в отца, научившему его приемам рукопашного боя. С детства Лёнька на пару с Арсением Федоровичем дрался «стенка на стенку». Сначала на «пограничный» между районами луг или замерзший пруд выскакивали мальчишки. Задирались, дразнили друг друга. После начиналась потасовка. Следом за пацанами в драку вступали подростки, за ними – парни, за ними – взрослые мужики. Дрались, пока одна сторона не обращала в бегство другую. Потом расходились по питейным заведениям и домам отметить победу. Оказывали помощь сильно пострадавшим. Кое-кого приходилось отправлять в больницу. Ну а проигравшие бой тоже разбредались по кабакам и трактирам залить водкой горечь поражения. Купцы и прочие богатеи не дрались. Они наблюдали за боем с какого-нибудь высокого, безопасного места. Александр Федорович категорически запретил детям участвовать в «битвах». Он знал, что накануне драки воротилы заключали в Купеческом собрании пари, делая подчас большие ставки на победу своего околотка.

– Богачам-миллионщикам – потеха, а людям синяки, да шишки! – говаривал Лебедев-старший. – Не по-христиански бить морды друг другу, ради удовольствия фабрикантов.

Лёнька же преуспел в боях. Сначала отцовскими ударами валил с ног мальчишек, потом подростков, затем – парней и, наконец, дюжих мужиков. Учил он драться и Колю с Шурой. Правда, зная, что тем крепко влетит от отца с собой не брал.

С войной драк становилось все меньше и меньше. Гребли работяг на фронт. Зато Александра Федоровича завалили военными заказами. Своих работников он сумел выкупить, бегая по военному начальству, суя за кого-то «зелененькую», за кого-то – «синенькую», за кого-то – «красненькую» (три, пять и десять рублей – авт.) Семья стала жить лучше, чем до войны. Количество заказов росло с каждым днем. Александр Федорович нанял еще работников, за деньги освободив их от призыва. Приобрел через военное ведомство машины, существенно увеличившие производство продукции.

В 1915 году Лёньке стукнуло двадцать лет. Он явился к Александру Федоровичу и объявил:

– Так, что, дядюшка, я добровольно записался в армию. Послезавтра отбываю на войну.

– Я за тебя аж десятку заплатил! – крякнул Лебедев-старший.

– Попросите, дядюшка, чтобы начальство в следующий призыв вам скидку сделало! А мне в тылу неинтересно. Ребят всех в армию призвали, фулюганов. Даже в морду дать некому. Скучно!

Через день у полицейского участка собрались призывники – мрачные, подавленные мужчины в окружении жен и многочисленных детей, подвыпившие задорные парни.

– Ты уж этим германцам наваляй как следует! – напутствовала Лёньку бабушка Акулина Никаноровна.

– Служи честно! Пулям не кланяйся, но и лоб под них не подставляй! – сказал свое слово Александр Федорович.

– Эх, Лёнька! Забубенная твоя головушка! – всхлипнула Аглая.

– Жаль, что я еще молод для армии, – обнял брата Николай.

– Я еще год назад охотником (добровольцем- авт.) хотел пойти, но из-за возраста не взяли, – ответил Лёнька.

– Становись! – раздалась команда.

– Надо же! Словно каторжников ведут! – вырвалось у Лёньки, увидевшего солдат с винтовками по краям строя.

– Направо! Шагом марш! – скомандовал одноглазый офицер с георгиевским крестом на мундире.

Забились в вое, заголосили бабы. Им стали подвывать детишки. Грустно, словно в последний раз, бросали на них взгляды мужики.

– Да, что же мы, братцы, словно на похороны идем?! Давай нашу любимую! – крикнул Лёнька завел, поддержанный хором с присвистом, типичным московским аканьем и типичным московским вкраплением слов, совершенно не влезавших размеры музыки и стиха:

– Пращай, Масква мая радная! Пращай, атец, пращай семья! Еще пращай, падруга, мая дарагая! Надолго вас пакину я.

– Пращай ты, новая дяревня, пращай радимыя края… – угасла за углом песня.

Бабы теперь не выли, а тихо плакали, расходясь в разные стороны.

– Храни вас Господь! – перекрестил скрывшихся за поворотом последних новобранцев Лебедев-старший.

Немногим удалось вернуться домой с той страшной войны, ставшей началом конца великой империи.

Коля с братом Шуркой следил за событиями на фронтах. Пацаны радовались победам русского оружия, грустили, когда нас теснил противник. А теснил он российские армии крепко. Вечером к карте, на которой мальчишки то на запад-восток, то на север-юг двигали бумажные российские, немецкие, австрийские, турецкие флажки, подходил Александр Федорович, вздыхал, глядя на них: