Серж Готье - Оборотни

– Я условно назвал такого более совершённого человека «оборотень», – наконец, сказал старик.

Майк вопросительно посмотрел на отца.

– Не только потому, что он живёт словно оборачиваясь в животное, – пояснил старик, – но и потому, что в ходе своей эволюции он словно начинает обратный путь.

– Пьер, – спросил Джай, – почему ты всё-таки решил, что совершил чудовищную ошибку и уничтожил препарат?

Старик усмехнулся.

– Джай, представь себе девушку, которая стала совершённой, потому что захотела сама не испытывать негативных эмоций и упорным трудом достигла переживания ясности и, соответственно, незнания. Что она сделает в первую очередь?

– Не знаю.

– Я знаю, – сказал Майк, – поскольку раньше она была такой же как все, то в первую очередь у неё возникнет желание изолировать себя от подавляющего большинства людей и переехать в такое место, где у неё будет возможность следовать только своим желаниям.

– Вот, – согласился профессор, – а теперь представь себе девушку, скажем опять же на пляже, которая следует своим желаниям под действием препарата. Она понятия не имеет, какие люди её окружают и, если у ней возникнет желание просто раздеться догола, её тут же заберет полиция.

– Так вот что означает твоя просьба оградить плоды твоего эксперимента от того, что может преподнести им современное общество, – догадался Майк.

– Да. И все-таки была еще одна причина, по которой я уничтожил препарат, – профессор внезапно сильно смутился, – как любой ученый я не осмелился сразу испытывать свой препарат на людях.

Профессор замолчал.

– Разумеется, – сказал Джай, – сначала эксперементируют на животных…, – он внезапно осёкся и посмотрел на старика, – что ты хочешь сказать, Пьер? Что сделал двух людей из животных?

Старик глубоко вздохнул:

– Здесь в специально достроенной половине особняка живут две девушки. Им сейчас по семнадцать лет, – старик виновато посмотрел на своего коллегу, – но они так и остались животными. Одна из них тигрица, другая пантера.

Поражённые молодые люди молчали, не в силах вымолвить ни слова.

– Они уже начали вовлекать друг друга в эротические игры и очень скоро они затребуют самца.

Майк, наконец, вышел из оцепенения.

– Надеюсь, они умеют членораздельно говорить? – спросил он.

– Они прекрасно говорят на нескольких языках; они учили, что хотели и когда хотели и вообще делали, что хотели. Проблема не в этом.

– А в чём? – спросил Джай.

– Я не завидую тому человеку, который осмелится воспрепятствовать их желанию, – старик глубоко вздохнул и открыто посмотрел Джаю в глаза, – и сексуальному желанию в том числе.

Молодые люди в очередной раз умолкли, пытаясь представить себе тех девушек, о которых им поведал профессор. Пьер тоже помалкивал, ожидая вопросов, которые должны были неизбежно возникнуть. Так и случилось.

– Я всё-таки не пойму, отец, – заговорил Майк, – они о мире людей вообще не имеют представления?

– Разумеется, имеют, – кивнул головой профессор, – я их иногда катал по городу на машине, да и с террасы другой половины особняка достаточно хорошо видно несколько кварталов.

– И им никогда не хотелось пообщаться с людьми? – спросил Джай, – они предпочитали жить, как бы это сказать, в неволе?

– Профессор рассмеялся.

– Вот это, ребята, самое трудное, – заговорил он, – обычным людям очень трудно представить себе жизнь без общения с себе подобными. Если взять любых двух девушек и поместить их в подобные условия; в условия, которые сродни изоляции, то они через пару дней сдохнут от скуки. А мои подопечные скуки не испытывают. Они могут часами напролёт просто нежиться на солнце возле бассейна, или купаться, а потом снова нежиться и загорать. В точности, как животные. Или изучать науки, языки, интеллектуальные игры. Если привести им обычных людей для общения, то им просто не о чем будет с ними разговаривать. К тому же, они почти никогда не смеются и крайне редко улыбаются.

– Почему? – искренне удивился Майк.

– Да потому что смех возникает из-за несоответствия какой-то догмы с другой, – профессор кашлянул и снова потянулся к трубке, – я однажды смотрел один эпизод из какого-то юмористического сериала. Знаете, такой, когда слышно смеющихся за кадром зрителей? Так вот эти зрители за кадром умирали со смеху, когда мужчина пытался спрятать дома порнокассету, потому что внезапно вернулась домой его жена. Понимаете? Это кажется смешным тем, кто считает, что смотреть порно это плохо. А у меня, например, такой глупости в голове нет. Поэтому я и понять не мог – что здесь смешного? Ну, смотрел мужчина порнофильм; ну, вернулась его жена. И что? Нужно носиться по квартире, пытаясь её спрятать? Зачем? Что, порно смотреть нельзя? А теперь представьте девушек, у которых никаких догм в голове нет вообще? Что забавного или смешного они увидят в мире людей?