Андрей Брыксенков - Моряк солёны уши. Пермский этап

Командование училища комфортом молодняк не баловало. Общежитие представляло собой бывшую лекционную аудиторию, в которой было установлено 15 металлических коек.

Однако юных лейтенантов, ещё не отвыкших от казармы, такое спартанство не угнетало. Тем более. что в общежитии они практически и не обитали. С утра до вечера служба, а вечером юность утекала в город в поисках романтических приключений. В общежитии появлялись лейтенантики лишь глубокой ночью или вообще под утро. Все заметно поддатые, всё еще на остывшие от недавнего общения с женщиной.

Прибыв в своё коллективное логово, они начинали громко, невзирая на уже спящих товарищей, делиться впечатлениями от пережитого. Кстати, спящих товарищей громкие беседы не беспокоили. Их мог разбудить только сигнал боевой тревоги.

А вот капитан-лейтенант Барсуков в этом случае всегда просыпался и засыпал вновь лишь после того, как братва успокаивалась. За период своего бдения он наслушивался ворох разных историй, событий, курьёзов с сексуальной подоплёкой типа:

– Наши девахи ушли на работу. А нас с Колькой будить не стали: пусть мальчики отдохнут. Мы проснулись: приспичило по нужде. А дверь комнаты заперта на ключ. Что делать? Мы достали глубокую тарелку и использовали её в качестве ночной вазы, выливая содержимое за окно…

– Употребив сто пятьдесят, позвонил я тут одной. Пришёл, а она бутылку выставила. Перебрал, отключился. Очнулся голый на кровати. Она сидит у меня между ног и член во рту держит. Держит и зубками прижимает. Испугался: откусит к чертовой матери. Как рявкну: «Стоять!!!» С ней обморок…

– Снял в «Каме» чудачку. Симпатяга, но уже не молодая, лет под тридцать. Пришли, разделись, а она и говорит: «Делай со мной, что хочешь, но внутрь (на манду показывает) ни-ни: больно и спазм может случится». Ну и стал я экспериментировать…

Дальше шло живописание экспериментов.

Такие ночные сеансы Барсукову очень не понравились. Да и лейтенанты стали посматривать на него с подозрением: все люди как люди, а этот спит ночами наподобие евнуха.

Через три дня он снял комнату в частном секторе. Избавившись от общества активных лейтенантов, Барсуков покоя не нашёл. На него положила глаз хозяйская дочка.

Женщины, не оставляйте своих мужей одних на долгое время. Их обязательно захороводит какая-нибудь краля. Как сказал о девках Трушкин: «Такая зараза. Проникает всюду. Как моль. Нету, нету, а хватишься: уже без шапки. без порток…»

Мужик же слаб. Его приласкай – он и растает. Вот и Барсуков. Вскоре хозяйская дочь оказалась в его постели, а мамаша стала рассуждать о богатом приданом своей дочери, о том какая она хорошая хозяйка. Какая добрая и ласковая.

Через месяц Барсуков понял, что пора рубить швартовы, а то охомутают. В Севастополь полетела телеграмма: «Быстро закругляйтесь и приезжайте в Пермь. Жду нетерпением».

Барсуков съехал с частной квартиры, выбил в хозчасти комнату в коммуналке и стал её обустраивать. За ремонтом комнаты, за покупкой мебели время пролетело бвстро.

И вот она долгожданная телеграмма из Севастополя. И Барсуков засуетился, захлопотал в ожидании встречи с женой и сыном.

Всё-таки баловство оно и есть баловство, а семья – это вещь!

Раньше в этом доме был бордель. Не во всем, конечно, доме. Дом очень большой. Совершенно не типичный для старой, в основном деревянной, Перми. Он имел в плане форму буквы П и четыре этажа с высокими потолками.

Помимо пикантного заведения в доме располагались различные торговые конторы, мастерские, многочисленные лавки, хлебопекарня. На первом этаже функционировало питейное заведение. После революции дом очистили от всего чуждого пролетариату и заселили трудовыми семьями.

В комнатках, в которых прежде девочки принимали своих клиентов, стал проживать обслуживающий персонал (официантки, рабочие, сторожа, лаборантки, повара, уборщицы, библиотекарши и т.п.) открывшегося в 1938 тоду Молотовского морского авиационно-технического училища, а затем (на его базе) и Пермского высшего командно-инженерного училища.

Каждая комнатка имела 1—2 окна, выходивших на оживленную улицу. Двери комнат открывались в длиннющий коридор с окнами на двор.

В конце коридора размещалось два больших туалета. Что-то с вентиляцией в туалетах было не то. Их атмосфера постоянно вторгалась в коридорные пространства.