Галия Асан - По ту сторону баррикад

– Дядя, хиджаб я не сниму! – твердо сказала я, – мои родители погибли, отстаивая свое право на религию, лучше и я погибну!

– Доченька, ты чего! – смягчился дядя, – я не прошу снимать его, но носи другие цвета.

– Ханифа, мы выберем тебе красивый хиджаб, – в разговор вступила тетя.

– Мне нравится и этот.

– Хорошо, – уступил дядя, – хорошо! Но как ты в школе будешь себя чувствовать? Это тебе не ваша деревня! Здесь как-никак город! – он встал, вены на его висках вздулись, он устал и хотел спать, а уж точно не говорить о моей форме одежды, – как тебя в школе будут воспринимать? У нас такую одежду мало кто носит! – все распылялся он.

– Тебе плохо, Рустам? – в глазах тети отразилось беспокойство и забота, а также… любовь.

Я подумала, как мог он оставлять ее каждую ночь одну, когда по прошествии стольких лет она все же любила его!

В комнату вошел Махмуд. Я улыбнулась. Это был старший брат Исмаила, они были погодки. Вот его-то я помнила хорошо! В детстве, когда я гостила у бабушки, мы так ловко лазили по деревьям, а как мы уплетали незрелую алчу!

– Сестренка!

– Махмуд! – он обнял меня, и я почувствовала, что все же не одна.

– Папе плохо? – спросил с беспокойством он, он был так похож на свою маму.

– Меньше надо по ночам шляться, – послышался за спиной грозный шепот Исмаила.

Мы обернулись.

– А ну замолчи! – скомандовал Махмуд, – о чем вы тут спорите? – спросил он у тети.

– Папа против черного хиджаба Ханифы.

– Пусть ходит, как хочет, она же наоборот одевается, а не раздевается, – с недоумением сказал Махмуд, и я почувствовала, что хоть кто-то здесь меня понимает.

Тетя принесла дяде таблетку и воду, откинувшись на кресло, он сказал:

– Пусть ходит, в чем хочет! Будут проблемы – сама виновата!

Меня не обидели его слова, ведь я и только я была отныне за себя в ответе.

– Но в школу ты пойдешь! Девушке надо быть образованной!

– Рустам прав, – сказала тетя, – окончить школу ты должна.

– Хорошо, – согласилась я.

– А потом устроим тебя в ДГУ, на какой факультет ты хочешь? – спросил дядя.

– А что такое ДГУ? – спросила я.

Все засмеялись, даже Махмуд улыбнулся.

– Неужели в Даге есть люди, которые не знают ДГУ! – удивился Исмаил.

– Это университет, Ханифа, – объяснила тетя, – Дагестанский государственный университет.

– Какой же мне университет! – воскликнула я, – я даже школу не окончила! Я не сдам экзамены.

– Эх, ты глупая, папа все устроит! – сказал Исмаил.

У меня в голове все равно не складывалось, как он все устроит, он же не Аллах, не вобьет же он мне эти знания в голову!

– Ты в натуре, как с луны свалилась, – эта ухмылка Исмаила начинала меня порядком раздражать.

На удачу в этот момент у него в очередной раз зазвонил телефон, и он вышел из комнаты.

– Ханифа, принеси дяде подушку.

Я вышла из зала и направилась в спальню. В коридоре я задержалась, мне стало интересно, о чем и с кем постоянно говорит брат.

– Я… да сегодня, а что телка ничего так? Да я свалю… не вопрос.. да у нас дома сейчас полный…, – донеслись до меня отрывки его разговора, тут, он увидел меня, прикрыл трубку рукой и сказал:

– Тебе чего? А ну проваливай!

– Я? Я не… – запиналась я. И, словно вспомнив про подушку, я убежала в спальню.

О, Аллах! С кем он говорил? О каких таких телках, и тут мне стало так грустно и обидно за тетю, за ту, другую девушку, которая когда-либо придет невестой Исмаила в этот дом, он также, как и его отец, будет пропадать ночами, а она, также, как и тетя Фатима, проливать по нему слезы. И я подумала, а ведь, скорее всего они не одни такие, и в Дагестане еще сотни таких семей, сотни таких Рустамов и Фатим. Я принесла подушку дяде, и мне так хотелось поговорить с ним о его похождениях, но я не могла. Да и кто я такая? Жалкая сирота, которую он приютил по своей доброте. А может, и не по доброте, а чтобы люди не сказали, что не посмотрел за детьми сестры?

– Ханифа, – позвал меня дядя, – ты что постоянно такая серьезная? Улыбнись хоть раз.

– Жизнь так ужасна, что и улыбаться не хочется.

– Ты права, ты права, доченька, иди, сядь рядом, – я села рядом с дядей, остальные все разошлись по своим делам. Хотя какие у них могли быть дела? Все по хозяйству делала Саида, коров и баранов у них не было, тем не менее, дела находились, – как я любил свою сестренку! – неожиданно сказал дядя, – моя единственная и самая любимая сестра.

– Она вас тоже любила, дядя.

– Любила, пока твой папаша не закутал ее в эту одежду, а вместе с телом закутал и ее душу! И сердце! Она забыла свой дом, забыла, что мы были ее семьей. Если честно, узнав о ее смерти, я сразу решил забрать вас, ведь вы – все, что у меня осталось от сестры, – так вот значит как, дядя сам все решил, – думаю, пока родня твоего отца и вас не увезла, заберу я вас к себе!