Алуа Серик - Форс-мажор

– Такси? – посмотрел он на меня.

– Да… точно! – ответил я и принялся садиться на заднее сиденье.

– Садись, братишка! Отвезу быстро, говори адрес – начал он спрашивать, садясь в машину и перекидывая через голову ремень безопасности.

– Толе би – Байтурсынова, Кардиологический центр, – ответил я и мы сразу двинулись с места.

Таксист еще долго посматривал на меня через зеркало заднего вида и наконец решился задать вопрос:

– Что случилось? На тебе лица нет.

– Мама в больнице, – ответил я вполголоса.

– Мама? Надеюсь с ней все хорошо. Беречь их надо, ведь они все время о нас заботятся, а мы вспоминаем об этом только когда с ними что-то не так, – промолвил он, перейдя на серьезную тему.

– Точно, – прошептал я еле слышно.

Парень так быстро и лихо объезжал все пробки и заторы, что мы очень быстро добрались до адреса.

– Ну, вот мы и на месте. Запомни: о матери нужно заботиться, – подметил парень, когда я выходил из машины. Но в тот момент я уже ничего не слышал, я отдал ему какую- то купюру и рванул в центр. Дальше все было как во сне, вплоть до того, как я добрался до ее палаты.

Мимо проходивший врач увидел, как я стою в коридоре у палаты и не решаюсь зайти. Он что-то начал говорить и спрашивать. Однако я ничего не слышал, кроме бешеного стука сердца. Мне показалось что время замедлилось. Немного придя в себя, я начал улавливать: «…в тяжелом состоянии, мы надеемся, что она придет в себя в скором времени. У нас есть несколько вариантов заболеваний, под которые подходят ее симптомы. Но мы должны ее опросить и только тогда точный диагноз будет поставлен. Кстати, мы хотели связаться с вами, но, когда ей стало плохо, она упала на телефон. Вследствие чего, телефон был разбит и оказался неисправным. В связи с этим все попытки связаться с родственниками пациентки, оказались невозможными. Вы можете немного побыть с ней, но потом должны будете уйти». Врач открыл передо мной дверь, и я зашел в палату. Увидев ее, слезы начали подступать сами собой, мне хотелось разломать все вокруг. Но я не смог пошевелить и пальцем, меня полностью парализовало. Немного придя в себя, я сел рядом с мамой и долго смотрел на ее бледное лицо и гладил руку:

– Мамочка моя… родная. Это я, Дамир, твой никудышный сын. Прости меня, за то, что я эгоист, за то, что не заметил, что тебя не было дома, и вообще за все прости, это все из-за меня. Ты же для меня старалась, а я… не оправдал твоих ожиданий. Знаешь, теперь я буду делать все для тебя! Я обещаю! Только не умирай…, – просил я шепотом. Мне просто хотелось выть от боли, которая пронзала мою душу до самого дна. Но сколько я не просил, она никак не приходила в себя. Не помню сколько я так просидел, но через некоторое время медсестра попросила меня выйти из палаты.

Будучи в глубокой депрессии, я просидел плача в коридоре долгое время, оставшись со своими мыслями наедине. Я отделился от мира. Мое состояние невесомости отвлек лишь до боли знакомый силуэт, который я увидел в конце коридора. Он пристально смотрел на меня и медленно приближался. Сердце сильно сжалось, еле вдохнув воздуха, я встал: «Боже мой, сколько лет прошло…», время будто остановилось. Казалось, что все как в замедленном фильме… и этот силуэт подошел к сыну и крепко обнял его, сказав: «Сынок, я скучал». Но жизнь- не кино. Приблизившись почти вплотную, он даже не узнал меня, еще бы, ведь прошло больше десяти лет.

– Пап… – окликнул я отца.

– Дамир? – он выдавил из себя, не признавая во мне сына.

– Да папа, это я, – сообщил я ему.

– Узнал, как там мама? – обратился ко мне отец, все еще вглядываясь в мое повзрослевшее лицо.

«И об этом он спрашивает меня спустя столько лет?!» В глазах помутнело. Он даже не спросил: как я жил все это время, как маме было тяжело круглые сутки вкалывать, как мы экономили на всем и выживали как могли.

– Да, они еще сами толком не в курсе что с ней. Как только мама очнется – врачи опросят ее и поставят диагноз, – ответил я холодно, отвернувшись в другую сторону.

– Хорошо. Я подключу связи, чтобы они ускорились. Посиди пока тут, – ответил он и поспешил куда-то, листая контакты в своем телефоне. Сидя в ожидании отца, у меня было полно времени подумать и переосмыслить свою жизнь. В итоге понял для себя несколько вещей: первая – виртуальность намного лучше реальности, хотя бы потому, что там все не по-настоящему; вторая – реальность все равно, когда-нибудь наступит, и она будет беспощадна, особенно к неподготовленным.