Ната Сорокина - Мамочка, скажи мне, как тебе помочь, или Горькое детство

– Ой, что-то я залежалась. Все, доченька, я отдохнула. Давай с тобой вместе возьмемся за дела. Вместе мы обязательно со всем справимся.

Эти мысли меня окрыляют. Мне становится легко, и я тут же забываю все плохое. Кое-как мою посуду. Протираю полы. Бли-и-ин, надо уроки делать.

И тут слышатся шаги. Да, точно, это мама встала. Ура-а-а-а. На всех парусах бегу к ней.

– Мам, я тут все вымыла. Чем будем заниматься? – мое лицо светится счастьем оттого, что я вижу маму на ногах, но пустые, безжизненные мамины глаза пугают меня. Улыбка сползает с моих губ. Понимаю, что меня в очередной раз не замечают. Опять тоска хитрой черной кошкой спряталась за темным дверным проемом и наблюдает за мной. Но нет, я ей не дамся. Я верю, что обязательно все наладится. Вот увидите.

Мама пролежала несколько дней. Она не ела, только пила, и то, наверное, умудрялась делать это, когда я спала, потому что ходящей по квартире я ее не видела. Наша квартира. О-о-о-о. Это отдельная история. Трехкомнатная, просторная, она и стала камнем преткновения у моих родителей. В былые времена, когда наша семья еще была целой, тут искрились от счастья и любви глаза взрослых, звенел колокольчиком детский смех, раздавался звон бокалов с вином в праздничные вечера. А сейчас ничего этого нет. Только пустые комнаты, в которых очень темно и неуютно. И давящая на уши тишина…

Шаги. Показалось. Нет, действительно шаги. Включаю пятую скорость, секунда – и я возле нее. Мама. Ее глаза уже не пустые. Взгляд стал другим. Я не могу понять, каким, но это не взгляд той мамы, что я знала раньше. В нем нет тепла и любви, нет того света, что обычно мама дарит своему ребенку.

– Сходи к соседке, займи денег. Скажи, отдам через неделю.

– Мам, она не дает, – мямлю я. – Сказала, что у нее нет. А мы же у нее уже занимали?

– Тогда сходи к соседям на второй этаж, – мама меня словно не слышит. – Только давай быстро.

– Мам, там то же самое говорят.

– Тогда вот тебе адрес, съезди, займи денег там. Там точно дадут. Скажи, скоро отдадим.

– Ладно, мам. А как я его найду-то?

– Сначала сядешь на один маршрут автобуса, а потом пересядешь на другой. Я скажу, где.

Блин, как холодно. Жду уже очень долго. Почему же не едет автобус?

Зима в этом году выдалась снежная. Санки и лыжи были крайне востребованы. Ребята целыми ватагами запрыгивали на одни санки и, смеясь, гурьбой съезжали с горок. Не весь детский транспорт выдерживал такое, некоторые с треском и криком «эгегей» разлетались на части. И тут же находились другие, чьи-то еще, кому было не жалко отдавать их на растерзанье веселой детской толпе. Самые крепкие санки были в почете, и их хозяин заслуживал уважения. Все это было, было, но не для меня. Я же стояла, продрогшая до костей, на этой злополучной остановке, а нужный автобус все не ехал.

– Подскажите, пожалуйста, сколько сейчас времени? – робко спросила я у дедушки, идущего мне навстречу. Лицо его было все в морщинках, но излучало добродушие. Я решила, что именно ему можно довериться с таким важным вопросом.

– Ой, внученька, сейчас погляжу, – дедушка начал суетливо искать часы по карманам. – Ну где же они, окаянные?

Наконец, он их нашел. Часы тоже были старенькими, повидавшими виды, с порванным кожаным ремешком, но такими же благородными, как и их хозяин.

– Шесть вечера, внученька.

Как? Уже шесть вечера? Получается, я здесь стою больше двух часов? Эта мысль как стрела пронзила меня. Что же делать? Не было сил и желания куда-то двигаться. А если и двигаться, то куда? Домой? Но я не выполнила мамину просьбу. Не доехала до маминых знакомых, не взяла в долг денег, на которые можно купить хлеб и перловку. От одной мысли про перловку начинало тошнить, но это был самый дешевый вариант еды. Даже наша отощавшая кошка ела ее от безвыходности.

– Внученька, что с тобой, ты меня слышишь? – взволнованное лицо дедушки склонилось над моим. А я даже не заметила, что так глубоко задумалась и прошло много времени.

– Ой, спасибо большое. Да, все нормально. Мне надо идти, – я не хотела посвящать этого доброго старичка в свои дела.

Взглядом проводив его шаркающую походку, я снова углубилась в свои мысли. Как же мне быть? Нужного автобуса нет уже давно, значит, он не приедет совсем. Значит, надо идти домой. Но как? Тело просто отказывалось слушаться. В надежде на то, что я уеду в нужном направлении, я совсем потеряла счет времени и теперь превратилась в одну пока еще дышащую сосульку. А может, просто стоять до тех пор, пока совсем не замерзну? Почему-то эти мысли не пугали меня. Напротив, от них становилось спокойнее. Но мама… мама… Она же сидит и ждет меня. Как я могу думать о чем-то другом? Мама, наверное, волнуется, почему меня так долго нет. Невероятным усилием взяв себя в руки, я заставила свои ноги сделать шаг. Еще шаг, еще. Давай, Ната, давай. Ноги потихонечку начали слушаться. Так, передвигаясь мелкими шажками, наверное, похожая чем-то на пингвина, я добралась до дома.