Евгений Мышкин - Космология Башлачева. Песни Русского Посвященного

Только вечный огонь все равно прогорит.

Пусть хорош этот сон. Только тоже не вечен.

На Молочном путивход с востока открыт

И опять молоко по груди, по губам…

И нельзя изменить место встречи.

«Молочный путь» или Млечный путь всегда считался дорогой, по которой умершие души идут в вечное жилье. Иногда он является двумя дорогами, одна ведет в рай, другая в ад. Также бытует мнение, что если по Млечному пути идет праведная душа, то на земле видно яркое мерцание, а если грешник – просто ровный мутный свет.

В целом очевидно, что млечный путь воспринимался как путь души на тот свет, и соответственно обратно. То есть, по Башлачеву, когда душу забывают, на «Молочном пути» открывается вход с востока, и душа воплощается и начинает снова сосать молоко:

И опять молокопо груди, по губам…

И нельзя изменить место встречи.

Место встречи – земля. Для чего приходят на землю? – спрашивает в песне «Как ветра осенние»:

Как ветры осенние жали – не жалели рожь…

Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился.

Ведь совсем неважно, от чего помрешь,

Ведь куда важнее, для чего ты родился.

В песне «Спроси, Звезда» Башлачев уже дает ответ:

Звезда! Зачем мы вошли сюда?

Мы пришли, чтобы разбить эти латы из синего льда.

Мы пришли, чтобы раскрыть эти ножны из синего льда.

Башлачев воплотился, чтобы «пробить броню»:

Дырявый висок. Слепая орда.

Пойми, никогда не поздно снимать броню.

Целуя кусок трофейного льда

Я молча иду к огню.

Возможно в этом контексте, Башлачев также задумывается и о воздаянии, которое можно понимать не только в этой жизни, но и в следующей, учитывая его веру в перевоплощение. Так в песне «Вечный пост» видим:

Пусть пребудет всякому по нутру.

Да воздастсякаждому по стыду.

А также в «Вишне»:

Всем даетсяпо душе,

Всем на белом свете.

В каждом добром мальчишек,

В женщинах и в детях

В связи с отсутствием православной религиозной жизни советская псевдорелигиозность того времени (конца 70-х – начала 80-х годов) представляла собой смесь из разных представлений о переселении душ, астрологии, йогах, инопланетянах, экстрасенсах, народной медицине, альтернативной истории. Владимир Высоцкий был довольно чуток к этим концепциям, успешно выражая их в своих юмористических песнях. Башлачев, однако, относился к этому гораздо серьезнее и трагичнее, о чем говорилось в предыдущей главе.

В целом, мировоззрение Башлачева состояло из «густой смеси» индоевропейской, в частности буддийской, мифологии, славянского язычества и христианских образов. Башлачев сам говорит об этом так:

Вот, недавно одна моя знакомая сдавала зачет по атеизму. Перед ней стоял такой вопрос: «Основная религия». Я ей сказал: «Ты не мудри. Скажи им, что существует Имя Имен (если помнишь, у меня есть песня по этому поводу). Это Имя Имен можно представить как некий корень, которым является буддизм, суффиксом у него является ислам, окончанием – христианство, а приставки – идиш, ересь и современный модерн.

Интересно, что христианство он считает лишь «окончанием», и если буддизм это корень дерева, тогда христианство это «листья воскресения» в песне «Как ветра осенние»:

Как ветра осенние уносят мое семя

Листья воскресения да с весточки – весны

Известна одержимость Башлачева поиском корней, в связи с чем, поскольку буддизм он назвал корнем, можно предположить, что он должен был быть хорошо знаком с буддизмом и индоевропейской мифологией. Об этом также косвенно свидетельствует его увлечение Германом Гессе. Скорей всего он зачитывался не только «Степным волком», но и «Сиддхартхой».

Отностительно буддизма также вспоминает его жена Анастасия Рахлина:

Я туда приезжаю. Они сидят. Какой-то чувак с буддийскими колокольчиками… Ирина (Линник) играет на пиле. Саня сидит со специально расстроенной гитарой, и они камлают таким образом. При этом зима, люди спать ложатся на рассвете, а просыпаются, когда солнце уже зашло. Недолго и чокнуться… Его там накрыло будьте-нате.

Но по мировоззрению он все же был русским язычником, о чем свидетельствовала Ирина Линник (Кузнецова). У Башлачева должно было быть довольно глубокое проникновение в славянскую мифологию, скорей всего через погружение в русские народные заговоры. Вячеслав Задерий вспоминает:

Когда Сашка писал «Ваню», он перечитал множество частушек, у него была чудесная книга заговоров и наговоров, изданная до 17 года, с «ять» еще…