Creative Writing School: Пашня. Альманах. Выпуск 3

Лидия не ответила. Она тоже не знала, что это, но не хотела признаваться. Подняв палочку, она стала быстро и заковыристо писать на песке. Кира наклонилась, но не смогла прочесть.

– Смотри, я писать научилась. А ты умеешь?

Кира вывела рядом с шустрыми закорючками большие и угловатые «К» и «Л», а Лидия отвечала непонятно:

– Это ты печатными. А я – письменными.

Дома Кира повторяла: «А я – письменными», и звучало это нежно и прохладно.

Через неделю что-то случилось. Кира в тот день выпросила папино мороженое. Ей он дал простое, пломбир, а сам, Кира же видела упаковку, ел малиновое!

– Тебе не понравится, – сказал папа. – Это не малина, а малина-чили.

– Нет, понравится!

Папа засмеялся и протянул стаканчик. Кира жадно проглотила одну, вторую, третью ложку. Сладкое, кислое, знакомое заволокло рот и вдруг ошпарило, будто кипятком. Кира взвыла, брызнули слезы, и долго еще она запивала и заедала обжигающую обиду.

– Это чили, Кирка, – притискивая ее к себе, сказал папа. – Чилийский перец.

Утешившись, Кира высмотрела в окне Лидию и побежала ей навстречу. Но Лидия не ответила на привет, даже не взглянула.

– Во что поиграем?.. – робко спросила Кира.

Лидия постояла, перекачиваясь с ноги на ногу, потом плюхнулась на лавку, сминая жалобно затрещавшую юбку. Ей было очень плохо, внутри булькало, закипало и переливалось через край, и она будто искала, куда бы вылить это из себя. На кого бы. Посмотрела на Киру оценивающе и, удовлетворившись, сказала:

– А поиграем мы – в индивидуальные тренировки, – и резко, вдруг, во весь рот улыбнулась. Кира засмотрелась в ее широко расставленные передние зубы, во все ее молочное змеисто-раскосое лицо, и испугалась. «Лидия-чили, – подумала она. – Это не Лидия, это Лидия-чили».

Приседания, отжимания, вис на руках – все это было Кире трудно, майка неприятно липла к телу, но все же по силам, и улыбка на лице Лидии завернулась вниз. Она огляделась в поиске новых идей.

– Давай, давай теперь… Вот что! – и кивнула на самую высокую перекладину. – Залазь туда, живо!

В тот раз Киру спас папа. Площадка вся как на ладони из кухонного окна, он примчался и снял с турника рыдающую Киру. Лидии тогда уже и след простыл. «Сопля, – шепнула она на прощанье. – Папулин карапузик!»

– Зачем ты ее слушалась? Зачем лезла на турник? – спросил папа.

– Мы играли… В эти самые… тренировки, – несмотря на жару, у Киры стучали зубы и мерзли занемевшие ступни. – Как будто она дает задания, а я выполняю.

– Ничего себе игра! Ты должна была прекратить это гораздо раньше. Почему ты продолжала?

Кира опустила голову.

Но сейчас никто ее не увидит – папа на работе, мама в комнате возится с младшими, а Кира на площадке совсем одна. Повисла на слабых и скользких коленных ямочках, скоро на нее набросится пыльная твердая земля, и Кира станет пустым мешком. Папа не понял, почему она полезла на турник, когда ее заставляла Лидия. Папа тем более не поймет, почему она полезла на турник, когда ее никто не заставлял. Как объяснить ему, что от той Лидии-чили, которая поселилась у нее внутри, убежать невозможно?

– Сопливая малявка! Ты уже стала пустым мешком! – веселится она внутри Киры. – Ну же, подтянись! Перехватись руками и спрыгнешь. Но ты не сможешь, не сможешь, ты никуда не годишься, тобой только лужи вытирать! – Она запрокидывает голову и хохочет, у нее такая нежная молочная шея, а в просвет между зубами нет-нет да мелькнет тонкий раздвоенный язычок.

– Я не мешок, – сцепив зубы, говорит себе Кира. Кровь и так прилила к голове, куда уж больше, но вот, поди ж ты – эта злость, она как удар, от которого идет взрывная волна. Лопнули помидорные щеки, лопнул живот, скрючиваясь, чтоб поднять вверх больше не безвольное тело, лопаются пальцы, взмывая, вцепляясь в спасительную железку. Освобожденные ноги закидываются назад, кувырок, и Кира стоит, качаясь и пылая, а яркий-жаркий день слегка меркнет по контрасту. Пыльная и твердая земля надежно лежит под подошвами.

– Отличное сальто! – пытаясь вложить в эти слова издевку, сказала подошедшая Лидия.

Кира обернулась и захлебнулась от восторга: «Она видела! Видела!» Привычная робость перемешалась в ней с гордостью. Может быть, теперь, когда она смогла, Лидия будет говорить с ней, как большая с большой? Но Лидия глянула злыми красными глазами и сказала:

– Ты вся потная. Иди проветрись.

Кира послушно пошла на качели. Вообще-то, она даже почувствовала облегчение – ни говорить, ни играть с Лидией ей больше не хотелось.