Ольга Морозова - Изгоняющие дьявола

Бамбуров кивнул и закрыл глаза – жар внутри нарастал…

Когда Леонид Иванович открыл глаза, он обнаружил себя лежащим в постели на черном шелковом белье. Он опустил взгляд на свою руку и увидел, что она одета в красную шелковую пижаму. Сочетание цветов его озадачило, и он снова закрыл глаза, надеясь сам не зная на что. Ему вдруг пришло в голову, что если он снова заснет, то потом проснется в своей постели. Да что там говорить, ему этого почти хотелось. Но ощущение от прикосновения шелка к коже не проходило, и, поворочавшись еще около получаса, Леонид Иванович решил вставать. Нельзя же в конце концов валяться в постели целый день, пусть и в шелковой. Кряхтя, Леонид Иванович поднялся с кровати, отметив, что кости его хрустят, и встать ему удалось с трудом. В глубине необъятной комнаты он заметил зеркало и пошаркал к нему. При этом ему едва удавалось волочить ноги. «Старый индюк что-то подмешал в кофе, – подумал Леонид Иванович вяло и зевнул, – ну да что теперь-то». Он подошел к зеркалу и молча уставился на то, что там отражалось. Сначала ему показалось, что зрение его подводит, и он сощурил глаза, чтобы лучше видеть. Но изображение не изменилось, став, напротив, более четким. Кроме того, словно издеваясь, зеркальное отражение тоже сощурило глаза, будто всматриваясь в Леонида Ивановича. От увиденного Леонид Иванович хотел упасть в обморок, но по непонятной причине остался на ногах – из полированной поверхности зеркала на него смотрел старик, или, если быть совсем точным, Петр Иванович Иванов собственной персоной. Леонид Иванович готов был закричать, но крик застрял у него в горле, и он только безобразно захрипел, словно раненое животное. Потом он поднес свою руку к глазам и увидел, что кожа на ней тонкая, словно пергамент, вся покрытая пигментными пятнами. Леонид Иванович застонал, вернулся на кровать, и рухнул на нее, как подкошенный. Так он пролежал некоторое время, начисто лишенный каких-либо мыслей по поводу происшедшего. Все это было настолько абсурдно, что не укладывалось у него в голове. Он был бухгалтером, материалистом, и во все потусторонние штучки мало верил. Но сейчас его вера сильно пошатнулась, и его сознание готовилось в корне пересмотреть материалистический взгляд на мир.

Пока Леонид Иванович лежал, закатив глаза на своей шелковой постели и размышлял о странностях мироустройства, дверь распахнулась, и вошел человек небольшого роста и круглый, словно шар. Он подкатился к Леониду Ивановичу и озабоченно стал щупать у него пульс. Леонид Иванович открыл глаза и в ужасе уставился на него.

– Проснулись? Вот и отлично! А то я было испугался, что это вы поперек кровати лежите, уж не случилось ли чего? Да пульс вроде нормальный… Вы как?

Леонид Иванович не удостоил человека ответом, продолжая лежать в неудобной позе. Тот поставил на стул свой чемоданчик, который держал в руке, и раскрыл его, достав оттуда шприц. Заполнил его, и засуетился возле Леонида Ивановича. Тот забеспокоился.

– Что это у вас? Зачем это?

– Да не пугайтесь так, милый вы мой! Сахарный диабет не терпит беспорядка. Вовремя сделанный укол спасает от больших проблем. А нам с вами проблемы как раз и не нужны. Ложитесь удобно, я сделаю все быстро и безболезненно. К тому же не первый раз мы с вами проделываем данную процедуру, так что бояться нечего.

Леонид Иванович послушно лег на подушку, перевернулся на живот и просипел:

– У меня что, сахарный диабет? Вы кто, вообще?

Человек застыл со шприцем в руке.

– Помилуйте… я доктор, Афанасий Степанович. Да, дорогой мой, у вас сахарный диабет, увы. Поэтому укольчик это жизненная, так сказать, необходимость.

– А что у меня еще? – Леонид Иванович решил идти напролом.

– Да что это с вами такое?! Вы не больны?

– Прикусите язык! – Леонид Иванович внезапно вышел из себя. – И отвечайте на вопрос!

– Простите ради Бога! – Доктор выглядел весьма испуганным. – Я не хотел вас обидеть, ни Боже упаси! Да, собственно… гипертония и сердце пошаливает. Печень увеличена, простатит…

– Вы хотите сказать, что внутри я весь прогнил?! Так надо понимать?!

– Ну что вы, милейший! Все это успешно лечится, тем более, с вашими возможностями! Вы до ста лет протянете, уверяю вас! Никакой опасности нет совершенно! Да вы и сами все это знаете, не вчера началось-то… Ну, само собой разумеется, процедуры, уколы, от этого никуда не деться… Тут уж извините, надо… Так укол делать?

Леонид Иванович молча кивнул. Игла вошла в дряблое тело безболезненно и так же вышла. Афанасий Степанович прижал ватку, смоченную в спирте, к месту укола, и помассировал немного.