Елена Чиркова - Кого мы ищем в «Фейсбуке»?

Из – за двери, под дождь выпрыгнул парень.

Парень был очень хорош собой. Его красота могла бы посоперничать с красотой героя клипа «Despacito»…

А по нагрудному фартуку парня, я поняла, что это мангальщик.

«Так вот кто жарит колбасы в закрытой глухой комнате, в стабильные июльские 36!» – Осенило меня.

***

А парень тем временем пустился в танец под проливным дождем.

На мгновенье он приостановился, овел взглядом притихшую публику, потом сдернул фартук, зашвырнул в угол обувку и вытянул из-за стола горбатую бабульку в бело-голубых кудряшках. Бабка крякнула, но приняла приглашение. Засеменила короткими шажками вокруг мангальщика, стоящего в эпицентре дождя на одном колене.

***

Опомнились «кафешницы».

«Поскакушка» затрещала шлепками по направлению к танцору.

Двое остальных ринулись вслед за ней…

И вдруг людей как будто прорвало. Они выскакивали из-за столов, надежно накрытых зонтами, и, вырвавшись под дождь, пускались в пляс.

Плавно распустив в стороны руки, танцевала молодая длинноволосая индианка, и ее красное пятнышко, нарисованное хной, слегка расползлось.… Танцевала немоладая англичанка, в очках, в белых бриджах, выделывая движения, напоминающее «Макарену». Как мячик рядом подскакивал ее муж, совершенно лысый, но с пушистыми усами…

Танцевала я. Танцевали мои дети. Танцевали все!

И это было три минуты абсолютного счастья.

Танец закончился так же быстро, как начался.

«Despacito» озорно сверкнула заключительным аккордом и затихла.

Мангальщик ушел в мангальную.

Люди возбужденно рассаживались по местам. Еда остывала.

***

На следующий день дождь не закончился.

Я стояла под «козырьком» подъезда и смотрела, как люди передвигаются по улице с тяжелыми пляжными зонтами. Выглядело комично.

– Как тебе в Болгарии? – Завидев меня, спросил Сталемир.

– Хорошо. Очень хорошо.

– Еще приедешь?

– Да, приеду. Обязательно ещё приеду.

Прогулка

Рассказ

***

Сегодня я проспала.

Вышла из дома в 8.

Это слишком поздно для долгой утренней прогулки вдоль берега моря, на острове Кипр, в сентябре-месяце. Июль, август – самое горячее время года в здешнем, субтропическом поясе, уже схлынуло, но все же…

Через час солнце вскарабкается к зениту. Завладев островом, жара установит здесь свои жесткие правила. Киприоты и заезжие туристы начнут искать спасения в прозрачной бирюзе Средиземного моря; в насквозь прогретых бассейнах; в тени ветвистых садов; в прибрежных кафешках, одуваемых соленым бризом.

А те, островитяне, которым повезло чуть меньше – найдут свое утешение под кондиционерами.

***

Однако, пока только 8.

У меня впереди целый час. Но надо спешить.

Я живу за городом.

Селения такого типа местные называют «кёй».

Это что-то среднее между «поселком» и «деревней». Лапта (хоть и созвучна со словом Лапоть) на русскую деревню похожа разве только тем, что по утрам здесь горланят петухи, лают собаки и блеют овцы.

Никаких рубленых изб в Лапте нет.

Остров так заселен всякими жучками-червячками; букашками и таракашками, что им древесный дом – лишь на один зубок.

Типичный кипрский дом – это двухэтажное строение из бетонных плит, окрашенное в пастельную палитру: в голубоватый, нежно-розовый, салатовый цвета.

***

Вот я иду мимо богатого дома, забор которого увит вечно рубиновыми цветами бугенвилии.

Дверь в дом распахнута, а на просторной открытой веранде с полукруглыми сводами, в кресле-качалке восседает благородного возраста упитанная турецкая тётушка с романтичными бело-голубыми кудряшками. Возле ее ног вьется короткопалый пес.

Тоже упитанный. Тоже в кудряшках.

Для полного сходства с хозяйкой, ему не достает лишь синьки.

***

Завидев меня, пес, прытко протиснувшись сквозь железные прутья витиеватых ворот, весело скачет за мной.

«А ну, брысь! – Сержусь я на тетушкиного беглеца. – Иди домой, а то потеряешься»!

Но пес и ухом не ведет, семенит лапами вдоль дороги, щурит на меня плутоватый глаз.

«Ты че, русского языка не понимаешь?», – Снова берусь я воспитывать своего легкомысленного попутчика…

Оглядываюсь на кудрявчатую бабулю.

Ее полу – брезгливый, безучастный к происшествию взгляд сообщил мне примерно следущее: «А… пусть себе валит… Жрать захочет – вернется».

Дальше идем вдвоем.

***

А вот и море.

Всякий раз, когда я подхожу к его берегу в этом месте, я мысленно погружаюсь в котел с космическим месивом, в котором миллионы лет во Вселенском бульоне, варилась наша планета.