Борис Мирошин - Мой адрес – Советский Союз. Том 5. Часть 5

Эйфория от степени гласности в работе Съезда, упоение открытостью суждений и смелостью депутатов очень скоро улетучится. Съезд стал ареной острой борьбы взглядов, подходов, интересов. Понятно упорство, с каким депутаты и отдельные делегации добивались поставленной цели, но никто не должен был тешить себя надеждой, что останутся без оценки масс средства, которыми кое-кто этой цели добивался. Факты о закулисных играх, предшествовавших выдвижению в Верховный Совет, не были оспорены, равно как и прямые вопросы, адресованные конкретным названным лицам, остались без ответа. Но они остались также в сознании тех, кто находился по ту сторону экрана, – у избирателей с их новыми правами.

Прямая трансляция из Дворца съездов, безусловно, создала совершенно новую атмосферу как на самом Съезде, так и в обществе в целом. Обращало на себя внимание, что практически не просили слова депутаты из числа крупных партийных, советских, хозяйственных работников.

Хочу обратить внимание на еще один потрясающий факт, выявленный Съездом: сколько мы за эти два дня открыли удивительно интересных, принципиальных, государственно мыслящих людей, о чьем существовании даже не подозревали. Мы привыкли к мельканию одних и тех же лиц на телеэкране и страницах печати, мы сетовали на недостаток личностей и талантов, на затухание «провинции»…

26 мая в 10 часов утра под председательством М.С.Горбачева началось третье заседание первого Съезда народных депутатов СССР. В повестке дня один вопрос: выборы Верховного Совета СССР. Он обсуждался предварительно на собрании представителей депутатов от республик, краев, областей. От имени этого собрания и внес депутат Е. С. Строев предложение включить в бюллетень для тайного голосования согласованные кандидатуры.

Главный спор шел вокруг принципа выдвижения кандидатов в состав Верховного Совета: весь Съезд должен избирать его или делегации по системе выделенных квот делегируют туда своих представителей? Высказывались самые разные точки зрения. Много резких, подчас противоречивых мнений, вызвал вопрос о квотах, то есть о заранее определенном количестве мест в Верховном Совете для различных регионов. Депутат Ф. Бурлацкий, критикуя подобную практику, обратил внимание Съезда на то, что квота от мест и организаций в последний раз существовала в семнадцатом веке во Вселенском соборе. Но поскольку эта архаичная форма у нас сохраняется, то депутаты размышляли о том, кто же должен входить в Верховный Совет. Предложенный принцип комплектования, по мнению ряда выступавших, больше подходил для Совета Национальностей, чем для Совета Союза.

Выяснилось, что в ряде мест по-прежнему использовался общераспространенный раньше бюрократический принцип выдвижения. В Верховный Совет делегировали за должность. Об этом, например, информировал Съезд депутат от Узбекистана В. П. Золотухин. В республике в «квоту, вошли первый секретарь ЦК, Председатель Президиума Верховного Совета республики, три первых секретаря обкома и так далее. Причем предварительного демократического обсуждения кандидатур не было.

Такое положение, что отчетливо подтвердилось на Съезде, стало возможным во многом потому, что не было абсолютной ясности – станут ли члены Верховного Совета профессиональными парламентариями или возможно совмещение этой работы с прежней должностью. В этой связи было верно замечено: если по-прежнему станем посылать в Верховный Совет «свадебных генералов», то туда неудержимо будут рваться те, кто занимал высокие партийные и государственные посты. Ради перестройки далеко не все согласятся пожертвовать должностью.

Следя за ходом обсуждения вопроса о выборах в Верховный Совет, за тем, как в иных республиках заполняются «квоты», я обратил внимание на две довольно отчетливо проявившихся тенденции. Первая заключалась в каком-то безоглядном, слепом доверии иных депутатов к решению своего вышестоящего начальства – они безропотно соглашались с тем, что им предлагалось. Об этом, в частности, очень хорошо говорил омский депутат А. В. Минжуренко, приведя такой факт. В делегации, куда входил он, было несколько человек, фактически по всем вопросам копирующих мнение еще одного члена делегации – первого секретаря обкома. Выходило, таким образом, что одни человек имел сразу несколько голосов, в то время как другие не имели ни одного.

Вторая тенденция состояла в обратном – в априорном недоверии ко всему, что требовало обсуждения, от кого бы это ни исходило. Иные словно бы заранее чувствовали в любом неординарном повороте событий какой-то подвох, преднамеренное желание ущемить их интересы. Только при таком подходе можно было усмотреть «тайный замысел» в предоставлении московской делегации выдвинуть на 29 «московских» мест 55 претендентов. На выбор. Пусть депутаты сами рассудят, кто больше подходит для работы в Верховном Совете. Альтернативные кандидатуры вовсе не были рассчитаны на то, чтобы заполонить весь Верховный Совет московскими «интеллектуалами», как показалось кому-то. Впрочем, депутат С. Федоров с трибуны Съезда как раз ратовал за то, чтобы Верховный Совет представлял из себя «интеллект нации». Мы ведь живем, говорил он, не в какой-то раздробленной стране, где каждого заботят лишь интересы своего княжества. А значит, подходить к делу надо не с эгоистических позиций так называемого регионе, а с общегосударственных.