Николай Осин - Семейная хроника. Том 2

Удивительная беспечность и близорукость! Почему решётка? Ведь через неё дождём наполнит эту ёмкость до краёв и выше! И этот «раствор» потечёт через край по полям и в пруд кирпичного завода. В пруду была рыба – караси, которую ловили люди и питались. В пруду скот пьёт воду в обед на стойле (место, где скот отдыхает и где проходит обеденная дойка).

О чём думал тот, кто делал эту защиту. Решил, видимо, что решётку легче открывать, чем глухую крышку! Получилось всё по Черномырдину: хотели, как лучше – получилось, как всегда.

Вернёмся в Тамалинский район к уборке комбайнами. Иногда комбайн не успеет промолотить, и солома накручивается на подборщик. Надо останавливаться и всё расчищать. Это была, как правило, моя работа. Потом, когда пересадили на «самоходку» СК-4 (самоходный комбайн с 4-х метровым хедером) стало всё несколько сложнее. Поспать возможности уже не было. Комбайнёр понял, что мне можно доверять штурвал и теперь он перебрался на моё место в бункер:

– Разбудишь, если что случится!

Ну, и чтобы он был доволен доверием ко мне, я конечно старался. Получил от него инструкции, на что обращать внимание в первую очередь, сел на его место и вперёд! Главное, чтобы не позволять подборщику наматывать на себя солому. Подборщик может выйти из строя и комбайн вынужден будет остановиться! Но главная опасность – намотавшаяся солома может загореться! Прошлёпаешь этот момент, и придётся расчищать подборщик с крючком и ножом. Когда уже расчистишь несколько раз, то впредь уже будешь, как виртуоз пользоваться вариатором, чтобы избежать этого. Вариатор – это бесступенчатое регулирование скорости передвижения комбайна. Он позволяет оперативно замедлить ход, и дать возможность промолотить без остановки. А если надо газануть тогда, как правило, уже нужна муфта сцепления.

Обстановка изменилась не только днём с комбайном, но и ночью тоже.

Парень, которого звали Дворянчиков Анатолий Иванович, давал мне управлять своим трактором. Он понял, что я как репейник прилипал к технике быстро. Однажды он мне предложил:

– Хочешь я поговорю с управляющим, и он даст тебе трактор? Ты уже достаточно поднаторел и можешь один пахать. Огрехов нет. Борозду хорошо держишь. На поворотах не глохнешь! И денег заработаешь в ваш «общий котёл»!

– Да ну, ты что! Кто же пойдёт на это? Ведь нужны документы на право управления трактором?

– Георгий Иванович согласится! Он хороший человек!

– С чего это ты такой уверенный?

– Потому, что он мой брат родной! Я похлопочу.

И действительно Георгий Иванович дал трактор. Мы стали по ночам пахать на пару, двумя тракторами. Анатолий Иванович на «Т-75», я на «ДТ-54» (целинник). Хорошая техника. Жаль сняли с производства!

Пахали хорошо. Со стороны учётчика замечаний не было. Толя был лет на 5 старше меня и постоянно контролировал качество и за собой и за мной. Если требовалось, то проводил регулировку глубины вспашки.

Что мы только не вытворяли с Анатолием Ивановичем?!

Ряды копен от комбайнов, как правило, выстраиваются в линию, чтобы легче захватить волокушей, которую тянут два трактора гусеничных. Но местами рожь или пшеница вырастает гуще и копнитель у комбайна заполняется раньше. Чтобы копнитель комбайна не сломался и не вызвал остановку всего комбайна, комбайнёр или штурвальный выбрасывают солому из копнителя раньше ряда. И они остаются не убранными волокушей. Не будут же два дизеля гоняться с волокушей за каждой копной! А что делать нам при пахоте? Объезжать? На этот счёт у Толи была инструкция. Он сказал:

– Ни в коем случае! На следующий день учётчик заставит перепахивать. Будем жечь и запахивать. И мы жгли то, что мешало пахоте. Вот почему на полях светятся костры там, где ночью пашут тракторы! Копна сгорит, но куча жара от сгоревшей соломы ещё не раздута ветром, если тихо. Как её проехать?!

Вот тут нужна смелость! Толя учил меня:

– Делай, как я! Не отставай и тогда будешь цел! Береги брови и глаза. Ни в коем случае не выпрыгивай из трактора! Сгоришь! А он тебя вывезет! Солярка не бензин, не взорвётся. Если загоришься – успеешь погаситься.

На всякий случай влажные места от солярки мы протирали. Он на меня посветит фарами, я на него.

После этих инструкций он первым нырял в огонь. Ну, а я за ним. Мне с ним было спокойно. Я был готов, не раздумывая, и в огонь и в воду! Что творилось в этот момент в кабине? Теперь можно представить, что такое ад! Жар от сгоревшей соломы заполняет всю кабину, несмотря на то, что перед этим броском мы закрывали дверцы. Ничего не видно. Дышать нечем. Закрываешь лицо руками, чтобы брови не обгорели. Смотришь через пальцы, когда же свет от фар будет заметен! Толя отъезжал подальше, чтобы я на него не налетел, останавливался и ждал, чтобы в случае чего помочь погаситься: