Наталья Рассихина - Кто я тебе?

– Дворцова Алиса Сергеевна?

Девушка беззвучно кивнула. Я прибавил голосу твёрдость.

– Когда спрашивают надо отвечать, гражданка! Присаживайтесь на стул. За что задержали, знаете?

– Это не моё, мне подкинули! – заверещала в ответ девчонка, сложив руки на груди. – Я шла домой, как меня остановили и стали допрашивать, а потом вывернули рюкзак наизнанку. Я не знаю, что это за пакет и что в нем находится. И тем более не знаю, как он попал в мой рюкзак!

Я цинично хмыкнул, делая пометки в компьютере.

– Ну конечно же не ваше, а как же иначе. Эту фразу я слышу каждый божий день. Придумали бы что ли что-нибудь новенькое, гражданочка.

– Я правда не знаю, как этот пакетик попал ко мне, – девушка всхлипнула, резким движением руки вытирая слёзы с щёк и повторно стала рассказывать о своём злоключении, – Я шла домой с книжного магазина, как меня остановили полицейские и стали осматривать…

– Досматривать, – автоматически поправил я её, та коротко кивнула. Ладони с длинными пальчиками и ухоженными ноготками дрожали, а на кончиках пушистых ресниц снова заблестели слёзы.

– Увидев этот пакет, я не сразу и поняла, что это. Полицейские сказали, героин, – голос её дрогнул, а губы задрожали мелкой дробью. – Господи, да я в глаза никогда этой дряни не видела, кроме как в фильмах.

– Ага, – я саркастически улыбнулся. – Все вы так говорите, милочка. Ну что там в пакетике находится – покажет экспертиза. А до того дня, пока идёт следствие, посидите в изоляторе. И если реально покажет какой-то известный наркотик, то загремите по 228 статье УК РФ по полной программе. А это лет семь точно.

Услышав это, девушка сжалась, будто в тугой комочек, глотая солёные слёзы, которые потоком потекли по бледным щекам.

– Это не моё, не МОЁ! – взвизгнул она в ответ, закрывая глаза ладонями.

– Но нашли-то его при вас, уважаемая! Какой смысл отпираться? Если есть что сказать – говорите. Может подельников своих назовёте? На кого работаете? Кому несли сбывать товар? У кого его взяли? Знаете ли, Дворцова, – чистосердечное признание смягчает наказание. И уж не в вашем случае идти в отказную. Лучше раскаяться и признаться раньше, пока ещё есть в чём. Потом может будет быть поздно.

– Пожалуйста, поверьте мне. Не моё это, – захлёбываясь слезами подрагивают голосом ответила девушка, смотря на меня умоляющим глазами. Такую безысходность я, честно признаться, видел впервые. Но по роду службы не имел права руководствоваться своими чувствами и отталкивался только от холодного и рационального расчёта, которое рисовало моё узкое мышление.

– Смотрите, – девчонка закатала рукава блузки по самые плечи, демонстрируя мне идеально чистые руки, без намёка на то, что вены когда-то касалась прохладная сталь иглы. – Никогда в жизни я не пробовала наркотики и уж тем более не стала бы торговать ими!

Я искренне рассмеялся. За окном набежали облака, закрывая за собой палящее солнце. В кабинете стало на чуть-чуть прохладнее, хотя пот всё ещё собирался на моем лбу. Стрелки часов подошли к 14:00. Пора заканчивать этот бессмысленный диалог. Все, итак, было понятно, останется только дождаться результаты экспертизы.

– Колоть наркотики можно не только в вены на руках, Дворцова. Хотя вам и так это известно. Так, пожалуй, на сегодня закончим. Сейчас вас проведут в изолятор. Как результаты экспертизы будут готовы, снова посетите мой кабинет, вот тогда поговорим серьёзнее.

Я напечатал на компьютере сегодняшнюю дату и, стараясь не обращать внимания на тихий плач, поставил протокол на печать. Как только лист вылез из принтера, я поставил свою подпись и протянул его задержанной.

– Ознакомьтесь и подпишите. Если в пакетике окажется, например, обычная сахарная пудра, то волноваться вам не о чём. Отпустим вас на все четыре стороны. Ну а пока придётся подождать.

Девчонка дрожащей рукой поставила подпись и скорбным голосом произнесла:

– Предупредите маму, пожалуйста, что меня закрыли. У неё больное сердце, ей нельзя волноваться…

Я кивнул, убирая протокол в очередную свободную папку, что лежала в кипе бумаг на столе. И набрав на рабочем телефоне заученный до дыр номер, зычно произнёс:

– Гречкин, забирай Дворцову. Ага, жду, – и положив трубку на место, с безразличием обратился к поникшей девушки. – Не переживайте, передадим вашей матушке, о том, что вы у нас. Постараемся это сделать как можно деликатнее.

В кабинет вошёл младший лейтенант. Я кивнул головой в сторону задержанной. И, прежде чем её увели с кабинета, я успел посмотреть в большие серые глаза, в которых промелькнул не наигранный ужас.