Сергей Сержпинский - Дворяне 1

– И какое впечатление он произвёл на вас? – спросил артист.

– Очень хорошее впечатление. Несмотря на то, что он так возвысился, был окружён важными людьми, в том числе и льстецами, всё же сохранил себя простым интеллигентным человеком, держался со мной на равных, обращался ко мне на «Вы».

– Да-а, это удивительно! – воскликнул Голубев.– Я слышал от знающих людей, что царь обращался к министрам на «ты».

– Но, самое удивительное дальше, – продолжал Николай Николаевич. – Царь по моей просьбе помиловал государственного преступника.

– Да как же это?

– Получилось так, что к нам в маленький северный городок Тотьму прислали несколько человек террористов в ссылку. Все они оказались не страшными, а напротив милыми интеллигентными людьми. Они заходили к нам в школу, познакомились со мной и учителями, помогали нам пилить дрова, делали всё, что мы попросим. Иногда я стал их приглашать к себе домой на чашку чая. У нас мы играли в шахматы, в лото и другие настольные игры, беседовали на разные темы, штудировали иностранные языки. Особенно я сдружился с Борисом Савенковым и с Анатолием Луначарским. Они отлично играли в шахматы. С Луначарским в ссылку приехала его жена, очень обаятельная и образованная женщина. Но вскоре она серьёзно заболела: местный врач подозревал у неё туберкулёз. Анатолий Васильевич тоже от неё заразился. Летом 1904 года я поехал к царю на поклон, просить о помиловании Луначарского. Ему запрещалось ехать с женой в Петербург к хорошим врачам. Царь принял меня без очереди, как старого приятеля, но помиловать революционера вначале отказался, тем более что начались революционные события: стрельба в разных городах, восстания крестьян. Мы с ним долго беседовали, думали, как выйти из этой ситуации. Царь при мне говорил по этому поводу с министром внутренних дел. Я дал Луначарскому хорошую характеристику, и, наконец, царь решился его помиловать.

– Непонятно, как вы с такими связями оказались в глуши, в местах для ссыльных? – с нескрываемым удивлением спросил Голубев.

– Я по своим убеждениям «народник», – пояснил Николай Николаевич. – Считаю, что бедность простого народа происходит из-за неграмотности. В этом я убедил и свою супругу. Чтобы победить бедность, надо ликвидировать неграмотность. Кроме того, я люблю заниматься рисованием и живописью, а в Тотьме школа имеет художественный уклон. Мне всё равно, где жить, лишь бы заниматься любимым делом. Теперь, по причине моей болезни, я живу с семьёй в Петербурге, то есть в Петрограде. По старой привычке я забываю, что он теперь Петроград.

Николай Николаевич, после этих слов, встал из-за стола и, с подчёркнутым почтением, сказал:

– Извините господа, мне надо идти, супруга ждёт. Она послала сына за мной. А газету оставляю вам, желаю приятно провести вечер.

– Как жаль, что вы уходите! – Вскочил с места Голубев, – было интересно с вами побеседовать. Когда встретимся завтра?

– К сожалению, завтра мы отъезжаем домой, с утра пораньше. Экипаж до вокзала мы уже заранее заказали.

Пожав на прощание приятелям руки, и, выслушав ещё несколько пожеланий, Николай Николаевич вместе с сыном вышли из павильона.

На пляже по-прежнему было многолюдно, везде на песке лежали отдыхающие, многие бродили между ними, одни заходили в воду, другие, искупавшись, возвращались обратно. Тем временем, солнце уже опускалось к горизонту. Жара утихала. На морском горизонте показался военный корабль. Люди обратили на него внимание и спорили: наш это корабль или турецкий. Многие опасались, не начались бы военные действия в Крыму. Ведь Турция воевала на стороне немцев.

Евпраксия Павловна давно приготовила на костре рыбу и ждала с нетерпением мужа. В мыслях она ругала его за то, что долго не идёт. Костёр совсем погас, когда на пологий берег стали подниматься отец с сыном.

Тринадцатилетний Павлик и шестилетний Глеб побежали им на встречу, в шутку сообщая, что рыбу они всю съели, и опоздавшим ничего не осталось.

– Ну ладно, переживём и без рыбы, – весело сказал отец.

– Извини, Планечка, что мы задержались, – поцеловал он руку жене, которая с мрачным видом сидела у прогоревшего костра.

– Не извиню. Ты же знаешь, что завтра рано надо вставать. А вещи у нас ещё не собраны.

– Мама, не сердись на папу, давайте уже есть рыбу, – прижавшись к матери, попросил Глеб.

Евпраксия Павловна погладила сына по головке, лицо её сразу подобрело, и она вынула из золы чёрную головёшку.

– Где же рыба? – шутливым тоном спросил муж.