Сергей Сержпинский - Дворяне 1

Большинство женщин старались соблюдать приличие и одевали строгие купальные костюмы, однако от жары и духоты, многие из них потеряли всякий стыд и старались оголиться как можно больше. На прибрежном песке часто попадались женщины, кое-как прикрытые узкими плавками и смущавшие своим видом молодых мужчин. Шедший по пляжу паренёк, такой же бронзовый от загара, как и большинство здешних обитателей, остановился возле девушки, лежавшей на песке. Её лицо было прикрыто газетой, а стройную фигуру обтягивал лёгкий купальник. Она не стеснялась оголить свой живот, а её грудь слегка прикрывал узкий лифчик. Она почувствовала, что на неё кто-то смотрит, и выглянула из-под газеты.

Паренёк, смутившись, предложил:

– Барышня, пойдёмте купаться, а то вы совсем сгорите на солнце.

Она нехотя приподнялась на локтях, оценивающе посмотрела на юношу.

– Ладно, пойду, окунусь, только на глубину заходить не буду, плавать не умею.

– Я тоже не умею плавать, – признался молодой человек, и они пошли по песку к едва заметным волнам, набегавшим на берег. Рядом, на мелководье, купались ещё три девушки.

Одна из них крикнула:

– Катюша, ты быстро находишь мальчиков. Поделись опытом!

Катюша не ответила, а, улыбнувшись, продолжала идти дальше, погружаясь в воду, пока вода не достигла её подбородка. Она окунулась с головой и, вынырнув, внимательно посмотрела на молодого человека.

– Как тебя зовут, незнакомец? – спросила она.

– Сергей Сержпинский.

– Это что за фамилия такая? Польская или Еврейская?

– Да, нет, я русский.

– А по какому случаю ты на море? Откуда приехал?

– Я приехал с родителями и двумя братишками. У моего отца больные лёгкие, и ему врачи рекомендовали Крым. А живём мы в Петербурге, – ответил Сергей на вопрос девушки.

– А здесь где живёте?

– Здесь мы живём в гостинице, которая стоит рядом, на берегу.

– Я тоже живу в этой гостинице, – сказала Катюша, – только за мной не ходи, я думаю, что ты мне в ухажёры не подходишь.

После этих слов она быстро направилась к берегу, разгребая руками прозрачную,

морскую воду. Сергей последовал за ней в полной растерянности, размышляя: «Как же так? Ведь хорошо начиналось знакомство, и вдруг такой поворот». Он никак не мог понять женской логики.

– А чем я вам не подхожу? – крикнул он ей вдогонку.

– Мне не понравилась твоя странная фамилия.

Выйдя из воды, девушка подняла с земли одежду, и, не одеваясь, в купальнике, пошла вдоль берега, привлекая восхищённые взоры мужчин.

Сергей вспомнил, что мать послала его позвать отца, который в этот момент находился в павильоне ресторана на берегу моря. Евпраксия Павловна (так звали мать Сергея) купила у местных рыбаков свежую рыбу и собиралась приготовить её на костре, на лоне природы. С ней были два младших сына, Павлик и Глеб.

Сергей вышел из воды и тоже пошёл вдоль берега по направлению к павильону. Чтобы отвлечься от неприятного осадка на душе, после слов девушки, он взглянул на морскую даль. Там белели паруса нескольких яхт. Казалось, что они совсем не двигались, а стояли на месте. Он всегда с завистью наблюдал за парусниками и мечтал также покататься по волнам. Однако теперь это его не успокоило и не отвлекло от неприятных мыслей. За последнее время он быстро повзрослел и выглядел лет на восемнадцать, не меньше. «Кто же наградил нашу семью такой странной фамилией? – размышлял Сергей, – надо спросить у отца. Может мне поменять фамилию»?

Павильон, в котором ужинал Николай Николаевич Сержпинский, был не большой, и мог вместить не более пятидесяти посетителей. Одновременно с Сергеем сюда подходили отдыхающие, мужчины были в плавках, а почти все женщины в купальниках, а их головы прикрывали соломенные шляпы или панамы из разноцветных тканей. Все эти люди садились за столики, возбуждённо разговаривали, кричали официантам.

Отец, увидев сына, позвал его за свой столик. Как раз у них с приятелями было одно свободное место. С отцом сидели бывший судья Голубев, и артист из Ростова на Дону Володя Овчинников. (Так они представились неделю назад при знакомстве). Держались новые знакомые всегда важно, вели заумные разговоры. Оба они из-за жары сидели в одних плавках, и в белых панамах на головах. Николай Николаевич, опасаясь простудиться, был в светло-голубой шёлковой рубашке, его голову и плечи прикрывала широкополая соломенная шляпа. Выглядел он обыкновенно: худощавый, в очках, сквозь стёкла которых смотрели серые глаза. Усы и бороду он недавно сбрил, считая, что так будет легче в жарком климате. Бывший судья без одежды, больше походил на торговца, с такой же рыжей бородой, торчавшей лопатой, и с большим животом.