Павел Ткаченко - Тропой предков. Записки русского путешественника

Противоположная сторона перевала оказалась крутой, сложенной из неустойчивых глыб. Пока спускался в верховье ручья, дважды падал, в который раз продырявив рюкзак. Уже живого места не осталось на нём – сплошные швы. А в сумерках оступился, усаживаясь на сучковатое бревно, порвал штаны и поранил ногу. Ночью от стрельнувшего из костра уголька прогорел матрац, воздух из него вышел, и я проснулся, почувствовав под боком твёрдые холодные камни. Сон был испорчен.

К берегу Мулама спустился по ручью Делакаг. В его устье повсюду следы стоянки геологической партии. Палаточные каркасы, ящики с керном, полуразрушенный лабаз, вертолётная площадка – всё заросло травой. Собрав плот, я без сожаления покинул этот пустырь.

Плавучесть плота убавилась. Матрац, хоть и заклеенный, воздух держал плохо, и осталось всего семь волейбольных камер. Но спокойное течение, слабые перекаты не давали повода для беспокойства. Я достал спиннинг, расслабился и спустя час был за это наказан. Перед поворотом реки, проходя по длинному перекату, поздно обратил внимание на большие валы и две огромные глыбы посередине русла. Начал бешено грести к берегу. Увы, скорость движения плота оказалась недостаточной. От глыб, правда, удалось увернуться, но в следующий миг плот торпедой влетел в мощные валы первой ступени порога. Рассекая грудью пенные гребни, я всё же удержался на плаву, и кое-как отгрёб ещё от одной глыбы. И вдруг прямо перед собой увидел вторую ступень порога, похожую на огромный кипящий котёл. Ещё дальше просматривался третий перепад воды. Не раздумывая, тут же спрыгнул с плота и, загребая одной рукой, подтянул его к берегу. Пальцы соскальзывали с округлых береговых валунов, течение волокло вниз, норовя вырвать плот. Перед самым сливом в белую кипень зацепиться за берег всё же удалось, и я выполз на вылуны. Перевёл дух и, переодевшись в сухую одежду, осмотрел непредвиденное препятствие. Третья ступень оказалась полутораметровым водопадом, перегораживающим русло. Впрочем, через «кипящий котёл» добраться до неё в добром здравии всё равно бы не удалось. Плохо не знать дороги, но ещё хуже быть разиней. В наказание за разгильдяйство я лишился спиннинга, а ведь ниже водопада образовался обширный омут, в котором наверняка водились таймени и ленки.

Неким утешением потере послужили две занесённые песком банки каши, которые я случайно обнаружил у обрывистого берега. Однако сколько я не рылся в песке, более ничего не попалось. Вероятнее всего, этот сюрприз уцелел со времен, когда здесь работали геологи.

Ночью вызвездило и впервые приморозило. Во сне я слишком близко придвинулся спиной к костру и очнулся от запаха гари. К счастью, обошлось без ожога, но энцефалитка и свитер прогорели. Утром – сплошной туман, но когда из-за сопки брызнуло солнце и туман рассеялся, я очарованно замер. Все деревья и кусты вблизи водопада были покрыты толстым слоем искрящегося инея, тогда как всюду простиралось лето. В августе я вдруг оказался на островке зимней красоты. Это зимне-летнее видение походило на волшебство.

Если не принимать во внимание чувств, вызванных волшебным видением, то последние двое суток принесли одни напасти: лиственница едва не придавила, ружьё в критический момент заклинило, ногу поранил, влетел в непроходимый порог, утопил спиннинг, прожёг одежду. Как бы не остаться голым…

Через два дня Мулам влился в Идюм. Напротив устья увидел избушку. Неподалеку от неё болтался на воде «кораблик», привязанный к берегу толстой леской, на которой болтались мушки для ловли рыбы. Я обрадовался предстоящей встрече с людьми. Но хозяев нигде не было, от золы в печке веяло холодом. Один раз на вершине господствующей здесь горы в десяти километрах от избы едва заметен был слабый дымок. Скорее всего, хозяева ушли добывать стланиковые шишки и вернуться не скоро. Лето на исходе, ждать некогда, поэтому утром, оставив в избе ставшие ненужными блесны, уплыл по перекатистому Идюму километров на тридцать, откуда мне предстояло перейти на реки Сивагли и Большой Тыркан. Русло Идюма оказалось настолько усеяно каменными отмелями, что когда сплав закончился, я облегчённо вздохнул: теперь плот долго не понадобится.

Прощайте, лето и Якутия! Здравствуйте, осень и Хабаровский край! Вспомнилась беззаботная ученическая пора. Жаль, что уже никогда не встретить 1 сентября за партой, за студенческой скамьёй…

Непогода отняла у меня ещё один день, и я провел его в раздумьях: продолжать ли намеченный маршрут или плыть на Алдан? Снаряжение поизносилось, сапогам необходимо чуть ли не ежедневное латание. Но сильнее всего достала слякоть. Однако размышления о первопроходцах, «многую нужду» терпевших, склонили чашу весов в пользу продолжения маршрута: здоровье пока не подводит, а остальное приложится.