Зоя Криминская - Семейный альбом с титрами

Люда и была моей бабушкой. Тина, Толя и Сережа умерли до моего рождения, а Капу и Веру я помню.

Бабушка мало делилась со мной воспоминаниями о своей семье.

Лет в 10—11 я интересовалась, спрашивала, как они жили, но тогда меня занимали не особенности быта или события частной жизни, меня волновал вопрос, как несчастные люди жили до революции, в этом беспросветном мраке и нищете, сплошь голодали или нет. Эта моя направленность вопросов и явная неготовность воспринимать реальность сердили бабушку, и она неохотно рассказывала, но что-то иногда говорила, и сейчас это всплывает.

А тогда, в 11 лет я с удивлением обнаружила, что жилось им не так и плохо. Служили, и держали свое хозяйство, корову, кур.

– Все было свое, с чего бы голодать, да мы так ели, как потом никогда, – бабушка была недовольна, что я заподозрила ее в крайней бедности. Анна Никандровна была сельская учительница, а Виссарион служил писарем. Их деревня была расположена недалеко от Иркутска.

Мама во время затяжных ссор с бабушкой, с укором напоминала ей, что Виссарион он был пьяница, и психика его детей, бабушкина, в том числе, пострадала от этого. Вот он, мой 39-летний прадед, который, оказывается, пьянчужка. Он далеко не так красив, как на первой, юношеской фотографии, лицо расплылось, обрюзгло, волосы поредели, бородка топорщится жидковатая, а пальто, похоже, все то же самое, что и на первых двух. Или он его надевал только, когда фотографировался?

Бабушка яростно отрицала ту часть маминого высказывания, которая касалась ее психики, но первую часть, что отец пил, не отрицала. А мама столь часто корила бабушку Виссарионом, как будто к ней он отношения не имел. Мама деда видела только в младенчестве, поэтому он воспринимался ею как родственник только ее матери, но не ее собственный.

Теперь я с особенным вниманием вглядываюсь в смытые временем черты прабабки Анны: шестеро детей, муж красавец и любитель приложиться к рюмочке, как ей там жилось, на далеких просторах необъятной России, и как их туда занесло, каким ветром?

Про бабушкиных деда с бабкой со стороны Виссариона известно только, что они держали бахчу и привозили арбузы внукам. Это все, что удалось узнать у Люды. Во всяком случае, не Столыпинская реформа закинула Устьянцевых так далеко, они поселились у Байкала раньше. Существует предположение, что старик Устьянцев был из Прибайкальских казаков, пришедших туда вместе с Хабаровым в начале восемнадцатого века. Бабушка так говорила, но очень неуверенно.

Кто теперь это узнает, концов нет.

Один из внуков бабы Капы, мой троюродный брат Николай утверждал, что Анна Никандровна была дворянка. Утверждал в девяностые годы, когда вдруг стало престижно иметь дворянскую родословную. Так ли это, не знаю. Если родители Анны были дворяне, то как восприняли замужество дочери? Может быть, это был неравный брак, основанный на увлечении девушки-дворянки красивым парнем из деревни, может быть, заключен он был против воли ее родителей, и именно поэтому бабушка моя вспоминает только одних деда с бабкой, Устьянцевых?

О дворянстве матери бабушка не упоминала никогда. Возможно, все дело было в том, что внучка-пионерка с красным галстуком не располагала к таким разговорам.

Дочь Люда родилась у Анны Никандровны в сентябре 1897 года. В семье уже было трое детей, потом будут еще двое, Вера и самый младший, поскребыш, Сережа.

Рожала Анна Никандровна восемь раз, но только шестеро из них выжили; один умер младенцем, а еще ребенок, девочка, изначально обреченная, дожила до трех лет. У нее были слишком тонкие кости черепа. Она жила в отдельной комнатке, куда никто из детей не входил, и бабушка ее помнила очень смутно. Умерла сестренка от травмы головы, упала с кровати.

Фотографии Люды и Веры. Две молодые девушки, милые личики, Верочка, выглядит кокетливее сестры со своими кудряшками, а бабуля, со своим породистым носом (у меня нос римско-католический, – любила она говорить, и слегка громоздкое украшение ее лица становилось величественным) напряжена. Была ли бабуля хороша в молодости? Судя по отзывам бабы Веры и одной из бабушкиных подруг из Одессы (насколько подругам бабушек из Одессы можно верить), бабушка в молодости была красавица: высокая, волосы с рыжеватым отливом, очень нежный румянец, который не передает черно-белая фотография, в общем, загляденье. Долгий извилистый путь в 87 лет прошла эта красивая женщина от молоденькой девушки, позирующей сейчас перед объективом, до перекошенной сгорбленной старушки, нашедшей свой последний приют на кладбище в Эрге, рядом с турецкой границей. Молчаливые снежные вершины окружают невысокий холм нового Батумского кладбища, а дорога туда петляет среди зарослей столетних эвкалиптов.