Константин Леонтьев - Визитка. История одной опечатки

Сыч, довольный результатом, так разогнался, что не удержался и влепил уже беглой письменной строкой лихую эпитафию – « Спи, брат! Мы еще встретимся!»

Работа его понравилась. Закончил Сыч ее уже ближе к вечеру, и очень удивился, узнав который час, потому что совершенно потерялся во времени. Управляющий, уже уходя домой, только мельком глянул на плиту и сказал, чтобы Сыч писал заявление, и как можно скорее приступал к выполнению настоящих заказов. Виктор Степанович тоже высказал одобрение, только в конце вдруг засмеялся и, указав, на надгробие заметил: «Что ж ты мужика заранее хоронишь? На дворе еще май, а ты ему в июне назначаешь в гости к Богу!»

Только тут Сыч понял, что, желая вплести в тему старый телефонный номер, с которым в свое время столько было связано, он совсем упустил из виду очередность месяца. Получалось, что "покойничек» – то живехонек! Убежал прямо с панихиды! Это так позабавило Кольку, уже порядком уставшего от черного гротеска, что всю дорогу домой он то и дело начинал смеяться, представляя своего несуществующего героя, заложившего крутой вираж от смерти, как колобок от зайца. Только, увы, в жизни каждого колобка в конечном итоге поджидает лисица.

А что ждет теперь Сыча? Почти год его рвало темным вдохновением, которое ныне иссякло. Последняя картина дописана. Остальные стоят в шкафу. Дети-уродцы, которых страшно выводить в свет, вдруг не смогут пойти? Но главное одно – с моргом покончено! Камень куда лучше мертвой плоти! Он будет колотить эпитафии и восстанавливаться. Ждать свежее вдохновение, другую тему!

Колька убрал картину, оделся и отправился на свою новую работу. На улице после дождя было тепло и сыро. Май набирал силу. Гриппозная девка Весна, каждый год награждала Сыча заразой, а нынче на удивление все прошло мимо. Даже не чихнул! Колька остановился прикурить, и обратил внимание на бешено кричащих в старых тополях галок. И вспомнил, как давным-давно, еще на первом курсе, писал этих самых галок – черные мазочки на голых ветвях, а Катя, улучив момент, из озорства очень быстро и удачно добавила им в компанию райскую птицу. Сыч тогда возмутился, но преподаватель, когда он сдавал работу, неожиданно одобряюще хмыкнул, и поставил «отлично».

Юлия Петровича разбудили настойчивые монотонные удары в там-там. Невидимое племя дикарей резвилось где-то совсем рядом, может, отмечая удачную охоту, может, собираясь сожрать провинившегося сородича. Неплохо если на десерт они пустили бы еще и жену Валечку! Просто паскудство – два этажа, четыреста квадратов, а с похмелья поболеть не дадут!

Юлий Петрович перекатился по широкой кровати на новое место, туда, где была приятная прохлада шелковой простыни, и спрятал голову между подушек. Удары сделались глуше, почти неслышимы, но, попавший в гипнотический ступор, Юлий Петрович теперь сосредоточился на них, ждал и считал. Потом наступила блаженная пауза, во время которой он почти снова уснул. Но тщетно. Валечка просто выбирала новый диск, и пытка возобновилась.

Собравшись с силами, Юлий Петрович крикнул. Получился стон, который еле доковылял до открытых дверей и там умер. Да и смысл был кричать? Зато на это усилие желудок ответил тошнотворным спазмом. Он повторился, и куда сильней, когда воображение некстати породило образ стопки до краев полной водкой. Даже запахом ее мерзким пахнуло!

Мысленно желая жене оглохнуть, Юлий Петрович нашел взглядом волосатую кисть, несущее золотое бремя швейцарских часов. Всего-навсего начало девятого! И это утро субботы!

– Тварь, – сказал Юлий Петрович и поднялся, сам удивляясь своей силе воли. Накинув халат, он спустился вниз, в комнату, оборудованную под тренажерный зал. По мере приближения волны музыки становились громче и нестерпимее. Еще из коридора через открытую дверь Юлий Петрович увидел Валечку в спортивном костюме, совершающую иллюзорный велопробег. Музыкальный центр гремел дурниной. Какая-то нескончаемая клубная кислота, под которую Валечка любовалась в зеркала на работу своих длинных сильных ног.

Юлий Петрович поморщился, вздул щеки, придерживая неожиданную отрыжку, подошел к центру, преодолевая звуковые волны, и, не утруждаясь поиском нужной кнопки, просто выдернул штепсель из розетки. Сразу сделалась тишина.

– В конце концов, это свинство, – повернулся Юлий Петрович к жене. – Я болею.

– Пить меньше надо, – лаконично ответила Валечка, не прекращая крутить педали. Их взгляды пересеклись в зеркале, губы жены чуть тронула ядовитая усмешка, и она отвела глаза.