Виктор Рубцов - Лебединые души. Сборник рассказов и маленькая повесть

Мать это не разжалобило. Словно войдя в раж, она стала хлестать Витьку по мягкому месту еще сильнее.

Тут уж Витька не выдержал и закричал на мать: «Ты хуже зверя, злая, злая и нехорошая, я тебя ненавижу!».

От этих слов мать опешила и словно окаменела. Перестала наносить удары ремнем. Витька воспользовался этим замешательством и рванулся к двери, в одной льняной сорочке и школьных брюках пулей вылетел во двор и затем, хлопнув калиткой, помчался по продувной, тормозившей его встречным восточным ветром улице. Южное лукавое солнце выглянуло из-за низко пролетавших над косогором свинцовых туч, и снег на дороге стал подтаивать, постепенно превращаясь под колесами проезжавших машин в коричневое месиво. Мальчик со всех ног пустился вдоль по Ялтинской в сторону поселка Ташкала, где был еще не застроенный пустырь и местные пацаны, играя в войну, выкопали землянки. В одной из них он хотел укрыться. Но, как оказалось, от прошедших накануне дождей и подтаявшего к полудню первого снега они были залиты мутной и к тому же ледяной в эту пору водой. Витька понял, что в землянке ему не укрыться. Побитый и униженный, он как загнанный в угол звереныш, оглядывался вокруг, ища убежища. Но ничего, кроме цементно-асбестовых светло-серых труб, сброшенных с грузовиков рядом с глубокой четырехметровой канавой будущего канализационного коллектора, не увидел. А когда оглянулся назад, заметил метрах в двухстах от этого места направлявшуюся к нему быстрыми шагами мать.

Витька заполз в одну из лежавших среди кустов перекати-поля и веников труб и замер. Пронзительный сквознячок дул через эту трубу и студил спину. Руки и ноги от холода немели. Витьке не хотелось больше жить и он готов был остаться в этой промерзшей трубе навсегда. Взволнованная, но уже более-менее успокоившаяся мать подошла к Витькиному убежищу. По Витькиным следам, оставленным на снежном покрывале пустыря, сделать это было не трудно. Витька вначале услышал тяжелые шаги и сопровождавший их хруст снега, а потом увидел в белом круге трубы на ее конце серьезное и расстроенное лицо мамы.

– Витя, сынок, замерзнешь там, закоченеешь, выбирайся наружу!

– Не вылезу, и жить с тобой не буду, ты злая и жестокая! – Выпалил он, как из пушки, из спасительной, как он представлял, трубы.

– Выбирайся, а то я сейчас строителей позову, они тебя из трубы живо достанут! – Пригрозила все еще чувствовавшая свою правоту и не оправдывавшаяся за свою жестокость перед сыном мать. – Вон подъемный кран как раз подъезжает, сейчас зацепят тросами эту трубу и вытряхнут тебя из нее. Давай вылась, быстро, а то хуже будет! – Закричала она в трубу, как в рупор. Витьке показалось, что от этого звука у него заложило уши. Но угроза не подействовала. Витька решил: лучше замерзну, а не вылезу, так ему было обидно и горько. Пинки и тумаки чеченских мальчишек теперь представлялись чепуховыми по сравнению с болями и обидами, полученными от родной матери. А ведь он так любил ее, и представить себе не мог, что она может быть вот такой чудовищно злой и жестокой.

– Витя, не дури, давай вылезай, схватишь воспаление легких, уколами потом заколят. – Уже тихо уговаривала мать.

– Ну и пусть! – Упорствовал Витька.

В это время к трубе подошли двое молодых строителей.

– Ребята, помогите! – Обратилась к ним Витькина мать. – Я вот сгоряча сына отхлестала ремнем, а он убежал и в эту трубу залез. Раздетый, в одной рубашке, замерзнет!..– Запричитала она.

– Что же это Вы так, мамаша, он ведь все же какой-никакой а человек. Нельзя так! – С укоризной ответил первый голос. Самого строителя Витька не видел.

– А я сейчас мигом сам в трубу залезу и достану вашего бродягу. – Раздался более молодой и звонкий, с оттенком веселости в словах, голос другого молодого человека.

И через несколько секунд Витька в конце трубы увидел его улыбающееся лицо:

– Что, пострел, испугался, забрался в трубу, как суслик, дрожишь? Давай выбирайся оттуда, война закончена. Мир! мамка тебя больше не обидит. Да на мать и грех обижаться! Она же добра тебе желает. Эх, если б кто мою мать с того света вернул, я бы согласился, чтоб она меня каждый день ремнем отхаживала! Ей Богу! А то ведь в бомбежку Богу душу отдала…И никого у меня из родных на этом свете не осталось!.. – С неподдельной болью произнес молодой парень. – А ты тут из-за ерунды обиды строишь! Выползай из своей норы!

После недолгих уговоров Витька ползком, обдирая локти и дрожа от холода, вылез из своего убежища. От его жалкого вида строители по-доброму и сочувственно переглянулись и обратились к матери.