Анна Политова - МУАР

Все новое, что он приносил в дом, бабушка сначала вышвыривала в коридор или на веранду, потому что «нечего деньги зря тратить», чтобы «уносил туда, где взял». Дед смеялся. Телевизор вообще сначала не разрешала включать. Стоял, пылился месяц… Просто она не терпела никакой роскоши, любила жить по-простому. Дед это знал, поэтому обновки после «выброса» прятал, выжидая время, а потом, втихую, снова приносил в дом. Так вещи здесь постепенно и приживались. Все шло своим чередом. Но потом… очень изменилось, да так, будто никогда и не бывало хорошо.

Теперь я часто задумываюсь, был ли дом, и в самом деле, таким уж неуютным и пугающим? И понимаю, что все мои смутные ощущения, искаженные страхом воспоминания – результат горестных событий, пережитых когда-то. Мне кажется, любой человек более склонен помнить плохое и сильнее чувствовать боль, чем счастье. Оттого даже самое светлое теряется в нашей памяти, уступая место темноте, холоду и печали.

Конечно, стены дома номер пять видели радость. Не раз по комнатам разлетался детский смех – трех любимых внучек. Особенно на Новый год, когда в зале дедушка ставил огромную елку. Искренне умилялся нашим восторженным взвизгам и крикам, подсовывая под елочку подарки. «Наша елка выше звезд!» – радовались мы. А он задаривал нас куклами, платьями и конфетами. Бабушка прятала сладости в шкаф, чтобы «не портили себе зубы», откуда мы тайком их потаскивали. Ругала деда, а он лишь смеялся и никогда ей не перечил.

Для меня он всегда был большим человеком. Не потому, что высокий ростом, широкоплечий и крепкий. Хотя и этого у него не отнять. Просто по ощущению. Дед обладал бешеной энергетикой. Он всегда спешил, не прощая себе потерянного зря времени. Меньше слов, больше дела – это про него.

Из детства я помню утро, когда проснулась в своей кроватке и не смогла открыть левый глаз. Мама пыталась поднять веко пальцами, я ревела, было больно, страшно. И вот прибежал дед. Он в тот же день достал машину и повез меня в районную больницу. Там глаз открыли, и выяснилось, что он сильно воспален. Лечили долго и не раз говорили, что если бы промедлили, привезли позже, девочка – я – могла бы и ослепнуть.

В нашем поселке дед занимал должность заместителя директора леспромхоза по подсобному хозяйству. Ведал закупкой и доставкой продовольствия, жилищно-коммунальным сектором. Занимался подсобным хозяйством не только нашего поселка, но и близлежащих деревень, относившихся к местному леспромхозу. Под его руководством построили новую подъездную дорогу к поселку, дома для жителей, большую теплицу, коровник, ремонтировали котельные. Знаний для этого требовалось немало. И он черпал их отовсюду с огромной жаждой.

В зале вдоль стен стояли длинные и высокие стеллажи с книгами. Здесь можно было найти все: от справочника по строительству и ремонту дорог до энциклопедии по разведению новых сельскохозяйственных культур. Системы отопления домов, устройство двигателей тракторов, бухгалтерский учет, анализ и аудит – все можно было тут отыскать. Книги по истории, географии, экономике и, конечно, огромное количество художественной литературы. Именно здесь я прочла «Трех мушкетеров» и «Королеву Марго» Дюма, «Преступление и наказание» Достоевского, «Анну Каренину» Толстого. Читать в доме номер пять любили. Тут всегда выписывали журналы: «Наука и жизнь», «За рулем», «Крестьянка». Дед собрал огромную библиотеку. Его интересовало все новое, даже мода.

В так называемом «кабинете» стояли два больших шкафа с огромным количеством шляп, галстуков и костюмов. Дед любил представительно выглядеть, был большим аккуратистом. Не позволял себе ходить небритым или нестриженым, в грязной обуви. Мы с сестренками потрошили его шкафы, надевали шляпы, галстуки, устраивая по вечерам, когда он приходил с работы, показы мод. Он аплодировал каждому выходу и смеялся.

Когда ему было легко на душе, он пел. Очень любил частушки. Как запоет да запритопывает, мы с сестрами в смех: «Дедушка, не пой! Ты не умеешь!» – а сами только и ждали, чтобы он начал. Игра у нас такая была. Дед поддерживал все наши затеи. Восхищался нашими каляками-маляками, придуманными танцами, но особенно любил играть с нами в шашки и шахматы. Очень хотел, чтобы мы выросли умными, и всегда гордился нашими успехами.

– Дедушка, ты кого больше любишь, меня или Наташу? – часто спрашивала я.

– Всех люблю, вы же внучки мои, как иначе…

В поселке деда уважали, с любой проблемой шли к нему, и он помогал. Возможность работать, быть полезным для него являлось смыслом жизни. Ради дела и для людей он не жалел ни времени, ни сил. Всегда старался поступать честно, по совести. Именно это и стало самой большой трагедией его жизни и жизни нашей семьи.