Антон Алеев - Тысяча и один гром

Выплыли.

На берегу и в окрестностях было спокойно. Приближался полдень, самое жаркое время суток.

У Глеба последнее время подозрительно горели глаза и скоро мы поняли причину этого блеска.

– Давайте эту рыбу украдём! – сказал он возбуждённым шёпотом, когда мы расселись на песке.

– Ты дурак, что ли? – сказал Костя. – А если рыбнадзор?

– Не, правда, а как ты её украдёшь-то? С сетью, что ли, вместе? – усомнился я.

– Да зачем с сетью-то? – возмутился Глеб. – Выпутаем просто рыбу!

– Хм, – сказал я, не замечая, что в моих глазах тоже появляется нехороший блеск.

– Пошли вы в баню, – сказал Костя, встал, и убрёл к дому.

– Давай, – подтолкнул меня Глеб по направлению к лодке, – Только тихо надо!

– Да учи учёного, – огрызнулся я.

Поплыли.

– Ты следи за берегом, если что свисти, – сказал Глеб, вставая на колени у борта лодки и готовясь погружаться верхней частью туловища в воду, – и за ноги меня держи!

Я, с гулко колотящимся сердцем, остался на стрёме, тревожно осматриваясь по сторонам. Глеб, булькая и отплёвываясь, копошился руками в воде.

– Ну скоро ты там? – нервно торопил его я. – Сейчас точно всыпимся же!

– Да сейчас… не выпутывается, зараза!

Вдруг мне показалось, что где-то сбоку раздаются приближающиеся голоса.

– Шухер! – шёпотом крикнул я, и схватился за вёсла, нарушив тем самым хрупкое равновесие нашей скульптурной группы.

А так как большая часть Глеба находилась вне лодки, в полном соответствии с законами физики, его ноги начали задираться вверх, стремясь вслед за остальными частями тела уйти в воду. Я в панике схватил брата за ускользающие кроссовки, другой рукой отчаянно отгребая веслом. Лодка выписывала замысловатые дугообразные фигуры, так как я грёб только с одной стороны, Глеб же, вверх ногами, наполовину торчащий из воды, булькал и молотил руками, никак не находя точку опоры.

Какое-то время мы в таком гротескном положении, поднимая тучи брызг, пытались отплыть от сети, но у нас мало что получалось. Наконец, мне, хоть и с большим трудом, но удалось затащить брата в лодку через борт. Я тут же бросил подельника, с которого лились галлоны воды, отфыркиваться на корме, а сам с остервенением заработал обоими вёслами, разгоняя наше судно до крейсерской скорости.

Причалив к нашему пятачку, мы затаились, с опаской осматривая окрестности. Но на пруду было тихо. Видимо, те голоса, что я услышал, принадлежали просто проходившим мимо дачникам. Вокруг летали беззаботные стрекозы, и царило полное полуденное умиротворение.

– Не выпутывается, – сказал Глеб, выжимая рубаху. Волосы у него намокли и торчали паклями.

– Ну че теперь сделаешь, – вздохнул я, мысленно отказываясь от мероприятия.

Но я недооценил Глеба.

– Жди здесь, – сказал он и хмуро ушёл в сторону дома.

Я пожал плечами и стал смотреть на плавунцов, снующих в воде у берега.

Минут через пять он вернулся, держа в руках две удочки.

В ответ на мой удивлённый взгляд, он сложил их под ближайшим кустом.

– Потом объясню, – сказал он таинственно, и показал зажатый в руке большой осколок от разбитой бутылки. – Вот, понял?!

– Что понял? – у меня появилось нехорошее предчувствие.

– Поплыли снова!

Не знаю, почему я тогда согласился. Видимо, мы подхватил какой-то вирус хулиганства. И ведь мы снова добрались до той сети, и по очереди резали ячейки осколком, пока не превратили сеть в лохмотья, а в лодку не закинули штук семь жёлтых озёрных карасей-«троячков» 11 11 Хитрая классификация размеров карася, принятая у рыбаков. В оригинале обозначает высоту зверюги в холке, измеренную в приложенных пальцах взрослого. Но так как пальцы у всех разные, а фантазия, как правило, у рыболовов развитая, то оценивается «на глазок». «Троячок» – мелкий, но уже едовый карасик, «четверка» – средний, «пятерик» – крупный. .

Какой же мы тогда испытали «воровской» адреналин, хоть и стыдно это признавать! Но немного оправдывает нас то, что мы хоть и испортили чужое имущество, но это было имущество браконьеров и такое наказание за установку сетей на дачном пруду являлось актом некоей справедливости.

Ну и, разумеется, нынешняя наша философия рыбалки категорически не предусматривает браконьерские снасти. Быть может, это неприятие «браков» идёт с тех самых пор, кто знает…

Возвращаясь с «рыбалки», мы победно помахивали удочками, азартно рассказывая взрослым, что нашли клёвое место и натаскали всё это великолепие на червя.