Виталий Павлов - Московский 222-2

– Молодые люди, каталоги справа, найдите по рубрикатору, какие конкретно книги вам нужны, и я их принесу.

Варварство. В XXI веке использовать для поиска информации картонные карточки. Но тем не менее, выбрав быстро и почти наугад, я стал счастливым читателем фолианта с философским названием «Человек: тупик или вершина эволюции», а «везучий» Генри получил от меня для прочтения труд, имеющий еще более звучное имя: «Сумчатые землеройки Галапагосских островов».

– Давай поменяемся, – жалостливо сказал мне мой друг, – но я, с царственным величием дошедшего до конца эволюционной спирали субъекта, отклонил его смешную просьбу.

Не пускаясь в долгие объяснения, замечу, что в читальном зале наши сине-бело-голубые футболки произвели фурор, сравнимый разве что с фактом, как если бы Российская Академия наук в полном составе пришла на стриптиз.

Кладезь премудростей цивилизации остался за спиной. Мы перешли по подземному переходу на другую сторону Московского проспекта и продолжили двигаться параллельно одной из аллей парка Победы, огражденной от асфальтового тротуара естественным забором из невысоких стриженых кустов. Летом этот парк – царство воды и зелени, воистину как оазис в пустыне большого города, и является очень популярным местом отдыха. Зимой здесь также людно: коньки, лыжи, санки, снежки и снеговики привлекают значительное число охочих до зимних забав горожан. Но, сейчас межсезонье, листвы и на кустах, и на деревьях еще не было (она обычно появляется в начале мая), и парк выглядел пустынным и голым. Температура воздуха между тем стала стремительно опускаться к нулю. И даже вечные группки азартных шахматистов с досками, фигурами и часами испарились с многочисленных старых скамеек, видимо, разбрелись по конурам и норам уютных и теплых квартир. Лишь кое-где, нарушая пафос торжествующего одиночества, сквозь ветви просвечивали силуэты мерзнущих статуй и барельефов. Деревьям тоже было холодно, и они, встревоженные порывами невского ветра, шептались неодетыми кронами и жаловались нам. Но мы молчали. Жуткий холод не давал нам возможности думать и разговаривать. Моя идея пробежаться была встречена Генкой в штыки. Геннадий являлся мужчиной видным и дородным: лежа на спине, он напоминал автомобиль «Жук». При такой комплекции пробежать по доброй воле хотя бы метров триста, было бы сродни подвигу.

И вдруг в глубине парка оранжевыми язычками замигал спасительный огонь. Мы как раз дошли до центрального входа, что находится прямо напротив памятника Чернышевскому, или Гаврилычу, как кличут его местные жители. Огонь, казалось, был недалеко, и, сворачивая к нему, сначала на центральную аллею, а потом на тропинку наискосок, формально мы не нарушали Генкину клятву, данную супруге в запале семейной ссоры – идти прямо и не возвращаться назад.

Огонь сверкал на небольшом, размером с дворовую хоккейную коробку, участке суши недалеко от большого пруда, ответвления от которого в виде узких каналов делали его настоящим островом. Мы смогли попасть туда по импровизированному мостику – длинной и широкой доске, вкопанной основаниями в черную землю покатых склонов.

В небольшой лощине, вокруг тайного, можно сказать по-пиратски зажженного костра, сидели…пираты. Во всяком случае, это были люди в костюмах пиратов.

– Здравствуйте, пираты! – негромко сказал я пиратам, словно боялся их разбудить, хотя они и не спали.

Пираты, а их было немало, штук восемь, совсем не удивились. Ни матерому морскому волку Андрюхе, то есть мне, ни потерпевшему кораблекрушение юнге Генке. Напротив, они поднялись с корточек, а самый высокий и раскрашенный из них спросил:

– Вы – наши колеса?

Мы с Генкой переглянулись. Прямо Амстердам какой-то.

– Нет, – сказали честно мы.

– Тогда откуда вы взялись? – спросили пираты.

– Мой корабль разбился о рифы семейного быта, – печально сказал Генка, подходя как можно ближе к костру. – Я ищу тихую гавань в надежной бухте, чтобы поправить оснастку и переждать шторм. А вы что делаете здесь, о джентльмены удачи, о корсары пяти морей?

– Микроавтобус наш сломался, обещали другой прислать, – пояснил самый разряженный и красивый пират, видимо главный. – Работали тут, напротив, на Кузнецовской, на детском празднике у одного нувориша.

Это выглядело похожим на правду. На Кузнецовской улице кузнеца, если тебе он вдруг понадобился, не найдешь днем с огнем. Но зато там живет много действительно богатых людей, об этом знают все. Правильнее было бы ее переименовать в Новорусскую.