Владлен Росс - Сети судьбы. Первая любовь – как первый блин…

Дворники, как можно увидеть в старых фильмах, мели улицы мётлами, одеты были в белые фартуки. Милиция тоже в белой форме была, как в фильме про Дядю Стёпу.

Когда в Доме культуры на втором этаже проводились вечера танцев под оркестр, подвыпивший народ шёл во двор и мочился на внутреннюю сторону ворот, где было совсем темно. Представьте, на раскалённый в жару асфальт попадают продукты жизнедеятельности пьяных; и соответствующий «аромат» на весь двор.

Музыку было слышно хорошо во всем дворе, так что засыпали мы дома под красивые мелодии. А ночами, когда отец расписывал партитуры для оркестра, из радиоприёмника тихо звучал джаз по «Голосу Америки».

Бабуля, так мы с сестрой называли бабушку, папину маму, была верующей, изредка ходила в церквушку, которая была в трёх кварталах от нас.

На территории церкви было небольшое, уже не действующее кладбище. Но, в дни Пасхи народ шел на это кладбище и оставлял крашеные яички и куличи на заросших могилках. И мы, конечно, тырили все эти «дары».

Так вот, хоть говорят, что верующие не должны верить гаданиям или заниматься этим, тем не менее бабушка иногда любила заглянуть в будущее с помощью движущегося блюдца или танцующего деревянного столика, больше похожего на подставку для цветов.

Не знаю, что происходило на самом деле, какая сила двигала эти предметы, но то, что это был не я и не мой дружок, который младше меня на год, – это точно.

Блюдце, можно сказать, бегало с такой скоростью, что крутилось под пальцами быстрее, чем успевали пальцы за ним.

Когда мы клали ладони на столик и задавали вопрос какому-нибудь духу, чаще известному поэту или композитору, предлагая в случае отрицательного ответа крутануть столик, а в случае положительного раскачать его, результат поражал разнообразием движений.

Можно не верить, но то, что я рассказываю, чистая правда. Однажды спросили духов об окончании школы. В ответ на вопрос, окончит ли друг Илья десять классов – столик по нашему условию должен был подойти к печи и покачаться.

Кстати, печь топилась углём-антрацитом. Бывало, заедет во двор самосвал и высыпет кучу угля прямо к двери, на асфальт. Мы всей семьёй, быстро, как только можно, вёдрами перетаскивали его в сени. Удобно! Тлеет долго, плита раскалялась докрасна. Продолжу о гадании.

Бабушка осталась сидеть на диванчике, а мы с Ильёй, держа ладони на поверхности столика, были вынуждены идти за ним, передвигающимся враскачку (как будто его кто-то кантовал) до печки. Мы обалдели, когда он под руками резко, как будто его кто пнул ногой, провернулся вокруг своей оси. Это означало, что он не закончит десятилетку.

Позже мы с Ильёй вспомнили это предсказание, т. к. я окончил десятилетку, а друг бросил учиться в девятом классе. Потом он, конечно, доучился в вечерней школе, а затем поступил в институт.

А уж про то, что нам писал с помощью блюдца дух Пушкина, когда мы с Ильёй (пока родители были на работе) гадали у него в квартире, находящейся через дверь от моей, – говорить не буду. Вы все равно не поверите. Скажу одно: когда он уставал от многочисленных вопросов, посылал нам такие матерные стихи, что мы бросали гадание.

Недалеко, через переулок, находилась школа, в которую я и пошел. Классы в ней делились на мужские и женские. И до пятого я учился на одни пятёрки, стараясь выводить «нажим-волосная», вырабатывая правильный и красивый почерк.

Все усилия по освоению каллиграфии оказалось тщетным. В старших классах почерк мой стал ужасным, мелким, а буквы – похожими на китайские иероглифы. Как раз для моей будущей специальности – медика.

Вспоминаю, как зимой на переменах мы выскакивали во двор и играли в снежки, если это можно так назвать. Зимы в курортном городе приходили в конце января и заканчивались в третьей декаде февраля. Снег, если и шёл, был мокрый, превращаясь в жижу на дорогах.

И, соответственно, «снежки» представляли собой довольно твердый ледяной кусок, одним из которых я и засветил как-то на перемене старшекласснику прямо под глаз. Случайно, конечно. Но хорошо, что нас было много, и он не смог узнать, от кого такой «подарок».

В более теплое и сухое время мы, мальчишки, играли в «пёрышки». Если пёрышко от перьевой ручки, брошенное на землю, падало навзничь, на спинку, это называлось «цыкой» – позиция проигрыша, ход переходит к другому. А если выпуклостью наверх, «букой» – позиция выигрыша, что давало право на дополнительный бросок.