Денис Барменков - Часть 1. Арктика. «Антарктический чай». Часть 2. Атлантика. «Новый год». Часть 3. Тихий океан. «Придонные кроты». Трилогия

– Вот такие дела, – неожиданно закончил Подслеповатый Пью.

– Очень занимательно, – ответила А. Карцева и помчалась к Дуплову на квартиру, чем несказанно удивила Подслеповатого Пью.

– Где рация? – ворвавшись к Дуплову, резко спросила А. Карцева и вывела того из мечтательного состояния, в котором он пребывал.

– Какая рация? – недовольно буркнул Дуплов.

– Обычная. Обычная такая рация.

А. Карцева остановилась посреди комнаты, уперев взгляд в лежащего Дуплова.

– Рация, коробка с антенной, переключателем частот…

– Чем?

А. Карцева продолжила объяснение, которое озлобило Дуплова окончательно.

– Какие резисторы? Какие реостаты? Я не знаю, что такое конденсаторы, а о триодах вообще понятия не имею! – взорвался Дуплов.

А. Карцева тоже разозлилась и обозвала Дуплова мечтателем средней руки.

– Что значит «средней руки»?

– Ничего. Где ящик зеленый?

– В углу пылится.

– Сразу сказать не мог!

– Я же не знал, что это рация!

А. Карцева бросилась налаживать рацию, оставив Дуплова размышлять о «мечтателе средней руки».

***

В отличие от Белого Негра, Вайзберг был чувствительным человеком, поэтому сейчас у него страшно болела голова. Решить вопрос с Антарктическим Чаем он был не в состоянии, в мозгу только проплывали какие-то странные лодки, из которых торчали морды пингвинов, но Вайзберг ощущал прекрасное чувство любви к этим милым птичкам. Это чувство вызывало волнообразные приступы тошноты, т.к. в душе Вайзберг их почти ненавидел. А над лодкой летал Белый Негр и корчил Вайзбергу рожи. Чуть позже он съел две таблетки «цитрамона-п» и, немного очухавшись, увидел обрывок бумажки с рассказом А. Карцевой о пингвинах и Белом Негре.

– Либо это продолжение бреда, либо оно все так и есть, – вслух сказал Вайзберг

– Что оно? – спросила его жена.

Вайзберг еще раз пробежал текст глазами и буквально пересказал его своей жене.

– Значит так оно и есть, – сказала жена и успешно залезла в ванну. – Иди сюда.

– Что же теперь делать?

– Почем я знаю, нам, по-моему, и так хорошо. Вайзберг согласился и залез к ней в ванну.

***

– Дурацкая идея, – ответил Каскин на предложение Вайзберга немедленно придти в контору.

– То есть?

– Ну то и есть, идиотская.

– Это почему?

Каскин лежал в кровати с Кэрол, было 12 часов дня, впереди был целый день и тратить его на безумного Вайзберга Каскин не собирался. Объяснить, однако, это Вайзбергу, казалось ему немыслимым.

– По кочану, – начиная судорожно думать как отвязаться от Вайзберга, ответил Каскин. Вайзберг помолчал, подышал в трубку, почмокал, глотнул чаю и впал в недоумение.

– Я не понимаю, я, более того, в полном невозможном недоумении почему вы не желаете признать мое предложение имеющим силу, а настаиваете на том, что оно лишено всякого смысла.

Каскин ответил, что в ситуации, когда обстоятельства сложились определенным образом, он не может и, «более того» не хочет никуда идти, т.к. променять данную ситуацию на какую-либо другую нет совершенно никакой необходимости.

– Эта необходимость обусловлена нашей целью, которая требует небольшого самопожертвования, я повторяю – совсем небольшого самопожертвования.

Каскину это самопожертвование показалось слишком великим, о чем он и намекнул Вайзбергу.

– Двенадцать часов дня, я же не в семь утра звоню!

Каскин, вконец устав говорить околичностями, спросил чем тот занимался утром. Вайзберг замялся и ответил, что он мылся.

– Вот и я моюсь! – экспрессивно выплюнул в трубку Каскин. Вайзберг понял и решил обойтись без Каскина. Но Нуркин и ОЗО не отвечали, вернее, у них было занято, т.к. до сих пор рубились во что-то там по модему.

– Кошмар, – объявил Вайзберг, – все идет к чертям.

– Ну и пусть, – сказала жена.

– Как это пусть?! А как же дело?

– Дело может подождать, когда люди моются.

А мылись в этот момент все. Полозов, Белла, А. Карцева, Пук&Букс, Каскин и Кэрол.

«Вот так дела и умирают», – подумалось Вайзбергу.

***

В полном бездействии проходили дни, недели, а потом компанию потянуло на подвиги.

– Надо размять мозги, – сказала Кэрол и вытурила Каскина, который, впрочем, не сопротивлялся. Примерно то же произошло с Вайзбергом; ОЗО и Нуркин опухли от игры и подумали, что было бы нехило применить свои навыки в жизни. Полозов, которого уволили из музея Арктики и Антарктики, сначала устроился работать грузчиком в булочную, но грузчики напоминали ему пингвинов и, расплевавшись с булками, он явился в контору с заявлением: «Надо работать, а не мозги компостировать». В конторе было тихо, все молчали, так как делиться впечатлениями кроме «было здорово», было несерьезно. Первым заговорил Вайзберг: